Подушка из лезвий

Дорогу Игорю Александровичу перегородил вылезший из кустов вереска огромный, чуть ли не с него ростом, груздь – белый, с круглой шляпкой, в центре которой находилось воронкообразное углубление. Под шляпкой шевелились пластинки, похожие на жабры, они раздвигались и тут же снова сдвигались. Гриб выделял белый мучнистый сок. Оп! У груздя юлой завертелась шляпка: ножка оставалась неподвижной, а шляпка раскручивалась всё сильнее и когда она достигла, видимо, максимальной скорости, с её краёв, в направлении Игоря Александровича, полетела струя млечной росы. Он еле успел отклониться, лишь на руку ему попали скудные молочные брызги. Внешнюю сторону ладони сразу ожгло как огнём. Сок, выделяемый грибом, разъедал плоть не хуже соляной кислоты. Наумов взвыл и, цепляясь за воздух, пополз по почти отвесной песчаной стене, стремясь, во что бы то не стало, выбраться из оврага наверх, уйти от химической атаки груздя. И это ему удалось. Цепляясь за редкие кустики, пучки травы, он добрался до края оврага, перевалил его и, чувствуя себя умирающим от удушья больным, с трудом поднялся с четверенек на ноги.

Перед Игорем Александровичем лежало заросшее сорной травой поле. Возможно, на нём что-то когда-то и выращивали, но только не в этом веке. И здесь его сердце радостно забилось. Невдалеке, всего в каких-то трёхстах метрах, виднелась деревня. Люди! Теперь он спасён. Осознание близкого спасения придало ему сил, и он рванул по полю так будто и не было всех тех десятков минут предыдущего безумного забега по лесу. Он бежал и кричал:

– Люди! На помощь!! Помогите!!!

Ворвавшись на деревенскую улицу непрошенной кометой смеси надежды и ужаса и присмотревшись к первым двум домам, свою радость Игорю Александровичу пришлось поумерить. Дома выглядели явно нежилыми, заброшенными. Выбитые окна, открытые двери, съехавшие на бок крыши. Побежав дальше к центру, он, хоть ему очень этого и не хотелось, признал – деревня давно покинута людьми. А с противоположной околицы уже пищало. Игорь Александрович увидел мелькающие среди домов коричневые, белые, красные, оранжевые, оливковые пятна грибных голов. Его преследовали грибы мутанты. Застонав от досады, Наумов кинулся к первому попавшемуся, показавшемуся ему подходящим, дому. Одноэтажная, сложенная из потемневших от времени брёвен изба. Ставни на всех окнах плотно закрыты. Лишь бы дверь осталась открытой. Игорь забежал во двор и кинулся к крыльцу.

Ему навстречу из-под крыльца выскочил подберёзовик-переросток. Игорь Александрович, не снижая скорости, рванул влево, пригнулся и прыгнул. Манёвр удался, гриб остался за спиной. Радоваться было пока рано: ступив на первую ступеньку, он почувствовал, как его лодыжку обвило упругое кольцо пульсирующей холодной бугорчатой материи. Он обернулся: подберёзовик вытянулся и превратив свою ножку в некое подобие щупальца захватил его ногу и старался стащить Игоря Александровича со ступенек. Грибник спешил: сильнее сжав нож в кулаке, он ударил снизу под шляпку, потом ударил ещё несколько раз. Каждым своим ударом ножа он протыкал мягкую податливость плодовой губки гриба и ослабевший подберёзовик, не выдержавший твёрдости острой стали, его отпустил. Из ран, нанесённых Игорем, закапала чёрная слизь. Отскочив на метр, гриб зашипел, а потом засвистел. Поганец созывал своих, недвусмысленно указывая место, где хотел спрятаться человек.

"Только бы дверь оказалась открытой", – думал Наумов, толкая её от себя. Повезло. Игорь забежал в дом, захлопнул за собой дверь и запер её на массивный железный запор (тоже удача). Он оказался в единственной большой комнате избы. С двух сторон были по два окна, от противоположной входу стены на него смотрела, широко открыв дыру удивлённого рта, большая русская печь. В избе было темно: сквозь ставни проникало столько света, сколько позволяло вломившемуся с улицы незваному гостю рассмотреть лишь дымчатые контуры скисших от времени, нехитрых предметов домашнего обихода.

Игорь Александрович подскочил к окну и через щель между ставнями посмотрел наружу. Дом был уже со всех сторон окружён грибами, и они всё ещё продолжали прибывать. Они пищали, шуршали опавшей листвой и подходили всё ближе к деревянным стенам его временного убежища. Изба перестала казаться Игорю Александровичу неприступной – хлипкая преграда отделяла его от армии мутантов. В конце концов издаваемые грибами звуки усилились настолько, что стали походить на безудержный хохот самого леса. А дистанция, меж тем, между ним и ими всё сокращалась и сокращалась.