Подвал

Лейк пошла вслед за Хилари по гостиной в блестящую бело-стальную кухню. Мэтью сидел на высоком стульчике и колотил ложкой по подносу. Из очаровательного пухлого малыша с огромными карими глазами он превратился в научившегося ходить изящного мальчика. Лейк испытала подлинное удовольствие, увидев его.

— Мэтью, ты стал таким большим, — вырвалось у нее. Он в ответ улыбнулся. Лейк повернулась к Хилари: — Какой он милый.

— Это теперь, — ответила Хилари, сложив руки на груди. — У него с недавнего времени бывают приступы гнева, и ты бы видела его в такие минуты. — Она обратилась к сыну: — Ты маленький мамин кошмар, правда?

— Стив должен быть на седьмом небе, — сказала Лейк.

— Да, он там и пребывает. Мне бы хотелось, чтобы он побольше помогал мне. Дженни, теперь ты можешь его искупать, а затем уложить в кроватку.

— Покажешь нам, какой ты высокий? — спросила няня сладким голосом. Руки Мэтью взметнулись вверх. Няня улыбнулась, вынула его из стульчика и покинула кухню.

— О, давай пройдем в его игровую комнату, — предложила Хилари. — Дизайнер прекрасно там поработала.

— Давай, — согласилась Лейк. В голове у нее начало шуметь. И она не была уверена, что это из-за вина.

Хилари провела ее по длинному коридору мимо спален хозяев и ребенка. В конце была маленькая, устланная коврами комната, уставленная рядами книжных полок и украшенная фресками. Женщины стояли на пороге, когда в соседней комнате раздался телефонный звонок.

— Извини меня, — сказала Хилари. — Фрески выполнены иллюстратором детских книг, — бросила она, быстро направляясь к телефону.

Лейк обежала глазами комнату. Так вот где обосновался Мэтью, чтобы не устраивать беспорядок в гостиной. «Надо же, — подумала Лейк. — Женщина, у которой не было проблем с беременностью, может не слишком носиться со своим ребенком». Неожиданно ей страшно захотелось убраться отсюда подальше.

— Это был Стив, — сообщила Хилари, возвращаясь в комнату. — Ему очень жаль, но он будет дома не раньше чем через час. — Она закатила глаза.

— Без проблем, — сказала Лейк, услышав извинения. — Мы встретимся в другой раз.

— Но ты ведь еще не уходишь… — протянула Хилари.

— Мы просто договоримся на другое время. У тебя наверняка есть дела.

— Что-то не так? — спросила Хилари почти дерзко.

— Нет-нет. Просто я сегодня весь день борюсь с головной болью.

Они вернулись в гостиную, Лейк взяла сумочку и попрощалась. До ее дома вполне можно было дойти пешком, но у нее не было на это сил. Она поймала такси и с облегчением села на заднее сиденье. Лейк гадала, искренними ли были извинения Стива. О ее интересе к карточкам пациентов могли доложить Левину, а потом и Стиву. Последние несколько дней она чувствовала себя так, будто стоит по шею в воде, но все еще способна дышать, а теперь ей стало казаться, что она тонет. Единственной надеждой на спасение было найти доказательства для Арчера, но пока ничего не вышло.

Лейк помассировала виски и поняла: ее лицо мокро от пота. Она порылась в сумочке в поиске салфетки. Под своим кожаным бумажником она нащупала что-то незнакомое — круглое и сделанное из грубой материи. Она достала этот предмет и какое-то время в замешательстве смотрела на него. Это был холщовый мешочек размером примерно со сливу, завязанный бечевкой. Внутри находилось что-то вроде веточек, которые торчали из ткани. Неужели марихуана? Кто-то подсунул наркотик ей в сумочку?

Тут она заметила прикрепленный к бечевке ярлык — на одной из его сторон ничего не было. Она медленно перевернула его. Там значилось: «Кошачья мята».

Глава 19

Лейк покупала кошачью мяту для Смоуки всего однажды, много лет назад, и теперь она, конечно же, не клала траву в свою сумочку. Это сделал кто-то другой. Ей, вне всякого сомнения, напоминали о Смоуки и о том, что с ним сделали. Это предупреждение? «Я был у тебя на заднем дворе. А на этот раз я еще ближе».

В голове мелькнуло: Джек. Лейк оставила сумочку рядом с ним, когда ей пришлось возвратиться в квартиру за книгой. Его визит вообще мог оказаться уловкой — поводом для того, чтобы подложить ей в сумочку кошачью мяту. Если это верно — значит, побрил Смоуки он.

Может, Джек пытался лишить ее душевного равновесия, сделать так, чтобы со стороны она казалась плохой матерью. Но был ли он способен на такое недостойное поведение?

У нее возникла еще одна мысль: если Джек был ее преследователем, тогда нет причин считать, будто убийца Китона наблюдает за ней. Получалось, что и смерть Китона никак не связана с клиникой. Все, что Лейк делала, желая обезопасить себя: просматривала карты, разговаривала с пациентками, — бесполезно, ведь реальная угроза исходила от человека, которого она некогда любила.

Но, поняла вдруг Лейк, сумочка находилась вне поля ее зрения и в клинике. Она лежала на столе в комнате для заседаний, пока она искала карты. Кто угодно из сотрудников мог бросить в сумку мешочек с кошачьей мятой. А это значило бы, что убийца все же работает в клинике, знает о Лейк с Китоном и посылает ей еще одно предупреждение. Но чего он от нее хочет? Заткнуть ей рот или что-то еще?