Подвал

Легион стремительно ткнул Алекса стволом в лоб. Голова его запрокинулась. Он потерял сознание, еще не успев упасть. И рухнул на землю, словно мешок с цементом, даже не раскинув рук.

Легион повернулся ко мне и опустил автомат. Он не видел во мне угрозу. Шагнул вперед, оттолкнув двух членов группы. Одна из девушек упала. Остальные опустили глаза — страх мешал им даже повернуться в сторону этого убийцы.

— Стой, — сказал я.

Он сделал еще шаг.

— Я застрелю тебя.

— Не застрелишь.

— Даже не сомневайся.

«Ради добрых дел стоит сражаться».

Голос Деррин, внезапный, неожиданный.

Легион заметил в моем лице проблеск воспоминания и остановился. Мои ладони взмокли от пота. Я ощущал прилив адреналина, сердце громко стучало. Я снова взглянул на пистолет, потом на человека передо мной.

«Воспользуйся, Дэвид, этой возможностью».

Я выстрелил. Пуля попала Легиону в плечо. Он дернулся назад и наткнулся на одного из землекопов. За моей спиной закричала женщина. Звякнула упавшая на землю лопата. Легион нетвердым шагом отошел от группы, зажимая рану.

Я взял себя в руки и направился к «Вифании», оставив Алекса лежать на земле. Умирающего. А может, мертвого. Быстро обогнул угол дома и пошел к задней двери. Сзади захрустел снег.

Этот дьявол приближался.

Я пинком открыл дверь и тут же сообразил, что лезу в ловушку. Посреди кухни обернулся и увидел его силуэт за окном.

Выходить было поздно.

Через гостиную — уже темную, потому что дневной свет начал меркнуть, — я пошел к лестнице. Оглянулся. Из полумрака кухни появился он: рога на маске; бегающие в отверстиях глаза; широкий плотоядный рот.

Я побежал к лестнице и возле нее неловко упал. Боль пронзила грудь, когда я с трудом поднимался на четвереньки, выстрелы пробили стену за моей спиной. От старых кирпичей полетели пыль и осколки. Я услышал, как он идет через гостиную по битому кафелю. Взбежал на лестничную площадку, вслед мне ударила очередь, пули впивались в стены, отскакивали от каменной кладки, застревали в половицах.

Я выстрелил в ответ три раза и побежал в комнату А. Он неотступно следовал за мной. Я слышал его легкие шаги по ступеням. Он был быстрым. Худощавым. Стройным.

Поднявшись наверх, Легион снова выстрелил. Мне послышался его шепот, потом слова заглушила автоматная очередь, пули полетели мне вслед. В ноздри ударил запах гнили и сырости.

Я огляделся.

Дымовая труба, шедшая от камина внизу, была достаточно широкой, чтобы служить укрытием. Я лег за ней. На лестничной площадке засверкали вспышки. Пули прошили дверной косяк и стены. Летели щепки. Осыпалась штукатурка. Легион продолжал стрелять: труба рядом со мной треснула, половицы трещали и ломались. Одна пуля пролетела в дюйме от моей ноги, когда я перекатился на бок.

Ближайшее ко мне окно разлетелось вдребезги. Осколки сыпались на пол, в проем стало задувать снег с крыши. Я сжал пистолет обеими руками. Легион ступил в комнату. Я ждал, чтобы он подошел поближе, но услышал щелчок автоматного затвора.

У него кончились патроны.

Тишина накрыла меня взрывной волной.

Собрав все свои силы, я выглянул из-за трубы и сделал шесть выстрелов. Одна пуля угодила в дверь. Другая полетела через лестничную площадку. Остальные засели в стенах комнаты — все были выпущены впустую. Легион успел укрыться слева от дверного проема.

Я терпеливо ждал, когда он появится снова. Но он угадал мое намерение. Я слышал только собственное дыхание.

— Т-т-таракан, — прошептал он, с металлическим щелчком загоняя в автомат новую обойму.

В воздухе повисла тишина.

Потом я кашлянул.

Легион вошел, стреляя в мою сторону. Я снова нырнул в укрытие, закрывая лицо от пыли и стекла. Пули свистели мимо. Одна пробила половицу в двух дюймах от моей руки. Другая задела ботинок, оторвав кончик носка.

Я понимал, что нужно отвечать огнем, попытаться остановить его. Иначе он будет неумолимо приближаться, пока не убьет меня. Я сжал пистолет и расстрелял всю обойму.

Первые три пули прошли далеко от цели, Легион даже не прекратил стрельбу. Четвертая ненадолго прервала автоматную очередь.

Пятая во что-то попала.

Я услышал неуверенные шаги, удаляющиеся от комнаты.

Я не знал, ранен Легион или ведет игру. Боль становилась непереносимой. Я тяжело дышал. Осколки стекла впивались в кожу при малейшем движении.

Я дрожащей рукой вынул из «беретты» обойму и убедился, что расстрелял все пятнадцать патронов.

Чуть подождал. Перевел дух.

Зубы мои стучали. Глаза слезились. Я пытался уловить движение Легиона. Но слышал только шум ветра.

— Так не должно быть, — сказал я.

Ничего. Молчание. Ни единого звука.

Я посмотрел на свои колени. Пистолет казался слишком тяжелым. Тело словно вывернули наизнанку. Легион чудился непобедимым, даже если я ухитрился попасть в него. Он будет ждать — солдат, обученный использовать тишину и время в свою пользу.

Я сглотнул. Слюна скользнула по горлу к середине груди и там взорвалась, как граната. Грудь и спину охватила боль.

— Так не должно быть, — повторил я.

Молчание.