ПодВал

Осмотрев комнату в поисках подсказки, я остановила взгляд на картине. До этого она ассоциировалась с крыльями бабочки, сейчас же там чудились две машины несущиеся друг на друга, а над ними — взрыв.

— Понимаю, что папа не мог предотвратить аварию, как и свою смерть. — Я тяжело вздохнула. — Наверно надо просто смириться и не винить его в уходе.

— Вам что-то мешает это сделать?

— Вдруг я забуду про них?

Кабинет погрузился в тягостную тишину.

— Вы считаете, что обида на папу помогает вам помнить их?

Я усмехнулась.

— Мне казалось это логичным, но со стороны звучит как-то несправедливо.

— Вы легко можете менять своё видение?

— Не знаю, — я скрутила в маленький рулончик край кофты. — Думаю, что не очень.

— У меня в детстве была собака — Ляля. Маленькая, кудрявая, глаза, как две коричневые бусинки. — Дарья нежно улыбнулась. — Родители завели её до моего рождения. Ляля прожила с нами пятнадцать лет. Умерла от старости, мне тогда было одиннадцать. В последний год жизни она медленно передвигалась по квартире, лаяла тихо так, с хрипотцой. Мне сложно забыть о той, с кем проводила много времени, кто дорог.

— И вам не больно о ней вспоминать?

Дарья слегка подалась вперёд.

— Я тоскую даже сейчас, но мне приятно о ней думать. Ляля приносила радость в мою жизнь.

“Смогу ли я когда-нибудь также спокойно рассказывать о маме с папой?”

— Мне даже страшно вспоминать о них, из-за душевной боли.

— Сейчас вы тоже испытываете боль?

Я даже перестала дышать, прислушиваясь к себе. Меня поразило осознание.

— Нет. Но вдруг она снова появиться.

— Вы хотите этого, — Дарья склонила голову, — на самом деле?

Неужели всё зависит от моего желания? Боль появится, если я захочу? Уставившись в пол, я будто провалилась в воспоминание:

"Сижу за кухонным столом, делаю математику. Мама готовит у плиты и тихонько подпевает радио. Потом она ставит возле меня блюдце со свёрнутыми блинчиками.

— К ним что-нибудь есть?

— А что ты хочешь?

— Яблочное варенье.

— Его нет, но, — мама подмигнула, — мы унывать не будем. Олег? — крикнула она.

Папа вышел из спальни.

— Сходи, пожалуйста, в магазин купи нам яблочного и вишневого варенья.

Папа взглянул на меня и, вздохнув, ответил:

— Хорошо, сейчас схожу.

"

Я встрепенулась и посмотрела на Дарью. Родители старались воплотить мои желания в жизнь, теперь я сама этим занимаюсь.

— На самом деле я хочу вспоминать о них с теплотой, а не болью.

Глава 10. Суд

У меня не хватило смелости рассказать сотрудникам о предательстве Артёма. Не хотелось превращать радостную и тёплую атмосферу в унылое болото, сама же в нём беспрерывно барахталась, пока находилась в баре.

— Плеснуть тебе алкогольчика в кофе для храбрости? А то выглядишь, будто вот-вот заплачешь. — Зияда всегда заразительно улыбалась, но сейчас её очарование на меня не действовала.

Все знали, что за мной должен заехать Ян, думали, мы помирились. Только это не так.

За полтора месяца я виделась с ним три раза, исключительно по делу. Много Ян не говорил, старался на меня не смотреть.

— Не надо.

Зияда навалилась на стойку.

— Что бы ни произошло между вами, вы с этим справитесь. Без трудностей жизнь неинтересна.

“Не уверена, что такое количество проблем можно преодолеть, тем более нет сил на то, чтобы ещё пытаться размышлять интересна жизни или нет?”

Ян не зашёл в бар, написал сообщение, чтобы выходила. Я села в автомобиль, и мы молча направились в суд.

Мне ни разу не представлялся случай бывать в подобном месте, что сильно нервировало. На входе в здание досмотр, пускают по одному через рамку металлоискателя.

— Откройте. — Высокий мужчина в форме ткнул плоской дубинкой в мою сумку. Внимательно осмотрев содержимое, он махнул рукой. — Проходите.

За столом, отгороженным высоким стеклом, сидел ещё один работник в форме.

— К кому?

Из головы вылетели все наставления Яна, и я приоткрыла рот. Он подошёл, взял у меня из рук паспорт и протянул работнику за стеклом.

— Кабинет триста пять. На двенадцать тридцать, судья Незлобина.

Мои данные вписали в журнал, вернули паспорт, и мы поднялись на третий этаж.

Мы шли по длинному коридору, который наполняли разные люди. Пожилой мужчина на лавочке с грустью и отрешённостью смотрел перед собой. Две женщины с портфелями тихо разговаривали между собой. Одна из них поздоровалась с Яном, когда мы проходили мимо. Смуглый парень вышел из кабинета к взволнованной похожей на него женщине и тихо сообщил:

— Выиграли!

Его радость затмил мужчина, вышедший следом с унылым и разочарованным лицом. Остановившись у кабинета 305, я ощутила, как навалилась атмосфера всеобщего напряжённого ожидания.

Через короткое время подошла Серёдкина вместе с Антоном. Смотря свысока, она отбросила назад распущенные волосы и по-королевски присела на скамейку.

— Привет, — Антон глухо поздоровался, а мне вдруг захотелось спрятаться, и я зашла за спину Яна.