Подвал

Дима откинулся на подушку, когда девушка вышла из комнаты. Пришло время нарушить табу. Он вернулся к рассказу об изнасиловании. Дима одного не мог понять. Почему Семен позволил? Сысоев даже мог понять насильников. С трудом, но мог. Перепили парни, всплыли бывшие обиды. Не дала она им или в школе обзывалась. В общем, водка вымыла из глубин сознания давно забытые обиды, и растревоженная душа потребовала возмездия. На что были готовы эти твари, Дима догадывался еще до того, как услышал этот рассказ. Если действия этих ублюдков можно было оправдать их ничтожностью, то родной дядя, не предотвративший насилие, выглядит просто монстром. Дима вспомнил красное лицо Семена, добродушный взгляд, ровный, тихий голос. Нет, не подходила ему роль чудовища. Возможно, он ничего не знал об этом. А возможно… Может быть, собаки и заходили к нему спросить разрешения полаять, но алкаши просто забыли спроситься. Без спроса взяли и изнасиловали его племянницу. Это больше похоже на правду. А Вера злилась на него. Вот и все. Но Дима не собирался останавливаться на собственном умозаключении. Он должен все выяснить, и он это сделает.

* * *

Вера ушла к своей сумасшедшей тетке. Дима сел за роман. Теперь пришло время вспомнить жутчайший по своей сути сон. Все время, что он описывал в самых кровавых подробностях детали сна, Дима поглядывал на возможное место двери в полу. Вдруг ему в голову пришла довольно-таки странная мысль.

«Если, – думал он, – мне кошмары показали изнасилование Веры, то, возможно, здесь когда-то и была дверь. Тьфу ты! Ну, необязательно дверь. Люк или просто дыра с лестницей, ведущей вниз».

Все может быть. Дима сохранил текст и закрыл ноутбук. Положил его на стол и встал из кресла. Он уже видел очертания двери. Дима осмотрел все углы со всевозможным садовым инвентарем. Лом и кувалду он нашел у противоположной двери. Лопата и ледоруб – труба, приваренная к обуху топора, – стояли у его любимого кресла. Он был во всеоружии и готов искать то, что его ждало уже несколько дней.

Дима взял лом, замахнулся и воткнул в землю. Сплющенное жало вошло, но с трудом, будто в промерзлую землю. Он поднял его еще раз и опустил, потом еще и еще. Земля стала совсем мягкой. Дима отложил лом и взял лопату. Рука нещадно ныла, но он продолжил копать. Ломом он разрыхлил только корку толщиной сантиметров десять. Дальше штык лопаты входил с таким трудом, что уже через пять минут работы у Димы тряслись руки. Он отложил лопату и взял ледоруб-топор. Теперь у него не было особого желания искать эту дверь. Но трясущиеся руки на автомате подняли ледоруб и опустили. И тут же Дима услышал звук, очень похожий на удар по деревянному полотну. Он отбросил топор и, упав на колени, начал копать руками. Через пять минут он откопал часть двери. Его переполняли чувства: страх, восторг, любопытство и снова страх.

Дима откопал ее полностью, откинул ненужный теперь инструмент и сел на землю. Чувство страха сейчас было самым сильным, и оно не подпускало его к двери. Он сидел и смотрел, будто ждал, что вот-вот ее кто-нибудь откроет и позовет его или затащит туда, под землю. Он встал, поднял кувалду и сделал шаг к двери. Если бы сейчас из-под земли донесся смех или какой-нибудь звук, подтверждающий чье-либо присутствие, то Дима выбежал бы из сарая. Но там было тихо. Дима подошел, нагнулся, держа наготове кувалду, и дернул за ручку. Дверь с жутким скрипом открылась, но ни демоны ада, ни мертвецы на него не напали.

Дима спустился вниз. Выключатель был почти тут же, у двери. Сысоев включил свет и продолжил спускаться. Страх сменился непониманием. Для чего нужно было прятать вход в подвал? Ответ был очевиден. Для того, чтобы укрыть что-то здесь. Что-то, чего не должны были увидеть. Теперь Дима был уверен, что он обязательно увидит.

* * *

Комната была небольшой. Стены выложены из шпал, балки-рельсы удерживали металлические проржавевшие листы, на которых был насыпан земляной пол сарая. Комната как комната. Скорее, это даже кабинет. У дальней стены стоял диван, рядом небольшой стеллаж с книгами. Письменный стол стоял слева от лестницы. Все. Никаких проходов в магазин Семена Макаровича здесь не было. И опять он ничего не понимал. С проходом понятно, его и не должно было быть. А вот с кабинетом в подвале не совсем. Зачем? Почему не в том же сарае, наверху? Может, хозяин кабинета уже тогда замышлял что-то плохое. То есть он позволял себе делать такое, что потом (в случае чего) легко можно было спрятать под слоем земли. Может, да, а может, нет. В любом случае, пока он не узнает, кто хозяин дома, а следовательно, и кабинета, говорить что-либо трудно. Если, конечно, подвал не вырыли кроты, а хозяин просто сверху построил сарай, даже и не догадываясь о чертовой двери в долбаном полу.

Что-то ему подсказывало, что дом принадлежит дяде. Я к дяде приехала, вспомнил он. А высокое звание дяди принадлежит… Ему принадлежит большая часть деревни. Дядя и есть Семен Макарович.