Подвешенный чулок

Может, он не настолько сильно ненавидит Рождество, как говорит. То есть, он прошел через ад рождественского шоппинга в преддверии большого дня, все еще не зарычал и не проклял ни одного из толкающихся без извинений идиотов, а сейчас он напевает худшую песню в мире. Все еще есть надежда!

— Счастливого рождества! — кассир говорит Сэму, вручая ему чек и огромный красный пакет с ручками.

— Эм, ага, — он бормочет, забирая пакет и быстро отворачиваясь от нее.

Ладно, здесь есть еще над чем поработать.

Я спешу, чтобы догнать его, пока он протягивает мне свою руку, как будто это самое обычное дело в мире, и я беру ее, как будто, так и должно быть. Как будто мы годами вместе делаем рождественские покупки. Как будто мы настоящая пара, наслаждающаяся украшениями торгового центра, свисающими с каждого входа. Как, черт подери, я вернусь к своей скучной, глупой, безработной, бездомной жизни в Сиэтле через несколько дней, и оставлю его здесь?

— Итак, почему ты никогда никому не желаешь счастливого Рождества? — спрашиваю я, наконец-то решившись задать вопрос, который у меня в голове с ночи, когда я встретила его, и он не ответил бармену, когда оплатил наш счет.

Сэм пожимает плечами, замедляясь, пока мы идем рука об руку, смотря в витрины магазинов, которые мы обошли.

— Просто, это так поверхностно для меня. Люди просто выговаривают это в ответ, потому что этого от них ждут, не потому что они на самом деле это имеют в виду, — он объясняет, останавливаясь напротив магазина, чтобы осмотреть витрину Северного полюса, заполненную ватой по всему полу для образа снега, анимированные Санта и миссис Клаус тянутся друг к другу для поцелуя каждые пять секунд. — Не знаю, звучит бессмысленно, повторять это кому-то, когда я не в рождественском настроении и никогда не отмечал рождество. Если я говорю это кому-то, я хочу желать этого. Я хочу чувствовать дух Рождества и радоваться праздникам, иначе это просто дерьмо.

Я смотрю на его профиль, слезы наворачиваются на глаза, быстро смахиваю их, когда он поворачивается, чтобы посмотреть на меня.

— Я, должно быть, выгляжу как огромный котенок, не так ли? — он говорит со смущенным смешком.

— Нет. В этом есть смысл, теперь, когда ты объяснил. А я думала, что ты просто мудак, — я усмехаюсь, пытаясь смягчить ситуацию.

Смеясь, он поворачивает наши сплетенные руки, обвивая мою спину, и притягивает меня к себе, прижимаясь грудью ко мне.

— Ну, отчасти, я мудак. Тем более что я все еще не довел тебя до волнующего оргазма после того, как Санта подарил мне то, что я хотел на Рождество, — он задумывается, его горячий взгляд фиксируется на моем рту.

От аромата его легкого, древесного парфюма, окружившего меня, тепла его тела, разжигающего огонь во мне, от его сильной руки, обернутой вокруг моей поясницы, я хочу упасть на пол перед всем «Bath and Body Works»[11] и затрахать его до смерти.

К черту быть хорошей девочкой, которая не должна спать с парнем, только познакомившись. То есть, у меня во рту уже был его член, может уже пустить его в другие места.

Включи шлюху, БУДЬ шлюхой. Я хочу делать развратные, грязные вещи с этим мужчиной, последствия будут дьявольскими.

— Назови время и место, и мой оргазм — твой оргазм, — отвечаю я.

Сэм рычит. Он на самом деле рычит, низко и хрипло, как будто он хочет напасть на меня прямо здесь, прямо сейчас.

Чек, пожалуйста!

— Ты убиваешь меня, ты знаешь это? — шепчет. — Я не ничего не могу делать, кроме как думать о том, чтобы быть внутри тебя с тех пор, как встретил тебя, а сейчас ты говоришь такое, когда мы торговом центре, переполненном рождественскими покупателями. И твоя семья, которая, если меня не подводит память, наверняка, прервет все то, что мы будем делать.

Я вздыхаю и делаю шаг назад от него, пока не кончила прямо здесь и не сказала ему, чтобы он затащил меня в ближайшую уборную, и выполнил все эти штучки типа быть внутри меня. Господи, есть что-либо сексуальнее, чем когда великолепный мужчина, говорит тебе низким голосом, что он думает только о том, чтобы быть в тебе? Нет, думаю, что нет. Хотите узнать, что самое сексуальное говорил мне Логан? Детка, мы сделаем это по-быстрому. Я должен быть на встрече через двадцать минут.

Сэм и я продолжаем идти, и он затягивает меня в большой бутик, заваленный платьями.

— Разве ты не говорила, что тебе нужно, что-то для Сочельника? — он спрашивает, когда я сомневаюсь в его выборе магазина.

Дерьмо, платье для Сочельника.