– Тихо вы там! Развеселились… Я теперь всю жизнь объяснительные писать буду. О том, как на режимном объекте появилась девчонка. Она что, из воздуха материализовалась?
В комнату вошла женщина в белом халате с чемоданом в руках. Увидев Дайнеку, кинулась к ней.
Мужчины вышли и плотно прикрыли дверь.
Спустя полчаса явился дежурный замкоменданта с чекистом, и после долгой беседы Дайнеку отправили «на выход».
– Можно мне позвонить? – шепотом спросила она.
– Куда? – проявил бдительность хозяин кабинета.
– Папе.
– Запишите номер телефона, – он придвинул к ней лист бумаги. – Ему позвонят с поверхности.
В лифт она зашла вместе с чекистом. Дежурный замкоменданта напутствовал:
– Отведешь ее на двести двадцать девятую улицу, к столовой. Там передашь режимнику.
Кабина лифта была обычной, только этажи назывались уровнями и обозначались цифрами, перед которыми стояли плюсы и минусы. От солдата пахло кожей и гуталином. Дайнека благоухала другими, более терпкими ароматами. Заметив изучающий взгляд солдата, смущенно отвела глаза.
Двести двадцать девятой улицей назывался тоннель, похожий на переход между двумя станциями метро: плоский подвесной потолок со светильниками, крашеные стены и пол, сделанный из шлифованной мраморной крошки.
Люди, шагавшие навстречу Дайнеке, смотрели на нее с удивлением. У входа в столовую ее из рук в руки передали строгому мужчине в серой куртке.
– Здравствуйте, мы дозвонились до вашего отца, он приедет за вами на контрольно-пропускной пункт.
– Из Москвы? – поинтересовалась Дайнека.
– Из Красноярска, – уточнил сопровождающий.
Подземная улица закончилась. Дальше начинался подземный железнодорожный перрон. Как раз в этот момент к нему прибывала электричка. Дайнека слегка попятилась и обернулась. На белой мраморной стене она прочитала: «Ордена Ленина Горно-химический комбинат».
Много лет назад, живя еще в Красноярске, Дайнека не раз слышала о секретном городе, где, по рассказам очевидцев, был выстроен огромный подземный завод с ядерными реакторами. Поговаривали, что по объему подземных выработок его можно сравнить с московским метро.
Вот куда она угодила…
Дайнеку посадили в вагон электрички, и поезд тронулся. Сначала все было так же, как в метро. Черные стены со связками кабеля, мелькающие за окном огоньки и характерный шум. Потом стало светло и тихо. Электричка выбралась на поверхность.
Дайнека увидела Енисей и несколько рядов заграждений из колючей проволоки. Затем стали проноситься дачные домики и панельные корпуса.
Через двадцать минут поезд прибыл на станцию Железногорск. Рабочие неторопливо покидали вагоны. Шли кто к автобусной остановке, а кто – дальше, по городской улице.
– Пройдемте, пожалуйста, в машину, – режимник указал на белый микроавтобус.
– Зачем?
– Вас вывезут за пределы города.
Эта казенная фраза показалась Дайнеке очень обидной. Она вдруг представила, как ее, словно мусор, выкидывают из машины за пределами города.
– Между прочим, я тоже гражданка Российской Федерации. Имею право знать, на что идут деньги налогоплательщиков! – сказать подобное Дайнека могла только в состоянии аффекта. Глупее фразы на ее месте никто бы не выдумал. Тем не менее это произвело должное впечатление.
– Так что же именно вы хотите знать, уважаемый налогоплательщик?
– Покатайте меня по городу… – попросила Дайнека.
– Садитесь, – распорядился режимник.
И ей действительно показали город. А потом увезли на контрольно-пропускной пункт номер один.
Глава 31
Прикрыв за собой дверь, в комнату вошел Вячеслав Алексеевич. «
– Молчит.
– Люся… – Вячеслав Алексеевич сел возле кровати жены.
Людмила Николаевна лежала лицом к стене и смотрела перед собой невидящим взглядом.
– Скажи что-нибудь.
– Когда ей исполнилось три годика… – Людмила Николаевна говорила тихо и отрешенно, – …я повела ее фотографироваться. В студии у фотографа был огромный плюшевый медведь… И Людочка испугалась. Она вытирала слезы, заглядывала мне в глаза и повторяла: «Я не плачу, мамочка. Видишь, я не плачу!» Потом…
– Прошу тебя! – Вячеслав Алексеевич с трудом сдерживал рыдания.
– Потом Людочка сидела перед объективом, а я все время поправляла ее ручку. Ручка сползала с коленочки, а я снова ее поправляла. Для меня было важно, чтобы она прикрыла правую коленочку… потому что… потому что там были заштопаны колготки…
Людмила Николаевна надолго замолчала.
– Вчера ей исполнилось двадцать два… – снова проговорила она.
– Я делаю все, что в моих силах, я уверен…
– Я знаю.
Зинаида Дмитриевна, не сдержавшись, всхлипнула:
– Это же никакое сердце не выдержит!
Вячеслав Алексеевич резко вышел из комнаты на кухню. Там он открыл холодную воду и ополоснул лицо. А потом застыл у окна и смотрел на безлюдный двор.
Надежды на спасение дочери оставалось все меньше. Вычислив людей, от которых зависела ее жизнь, он и Сергей Вешкин использовали все свои связи, чтобы вступить с ними в переговоры.