Подвеска пирата

В это время самые опытные каперы из абордажной команды, притаившиеся на носу корабля среди обломков, вскочили на ноги и с нечеловеческими криками забросили абордажные «кошки». Броски получились удачными — почти все крюки впились в деревянные части флейта. Ухватившись за цепи крючьев, корсары сначала натянули их, а потом хорошо закрепили. После этого судно каперов, удерживаемое цепями, прекратило погружаться.

— К дьяволу! — рявкнул Карстен Роде. — Снимай канониров! — приказал он боцману. — Все на флейт! Вперед, ребята, за мно-ой!!!

Корсары, висевшие гроздьями на снастях «Рыжего лиса», с диким воем посыпались на палубу шведского корабля. Почти все они раньше бывали в серьезных передрягах, поэтому предстоящая схватка не страшила их, а наоборот — добавляла перцу в кровь и хмельного азарта в голову. Завязалась кровавая рубка.

Густав Берг дрался с отчаянием обреченного. Столь быстрый переход из состояния охотника в положение дичи потряс его до глубины души. Ему казалось, что он спит и видит дурной сон. Ну не мог он, один из лучших капитанов Его королевского величества, допустить такой промах, не мог! Это невозможно. Никак невозможно!

И тем не менее факт был налицо: на палубе флейта — его флейта! — находились враги и теснили матросов, которых было больше, но они плохо управлялись с холодным оружием.

Гедрус Шелига первым добрался до капитана шведского судна. Упоение боем поразило и Литвина. Он был без памяти рад, что не пошел на дно, а уж схватка на саблях была его стихией. Тут он мог хоть в какой-то мере распоряжаться своей судьбой.

Гедрус Шелига скрестил свою саблю со шпагой Густава Берга и с удивлением обнаружил, какой ему попался крепкий орешек. Швед в свое время обучался фехтованию у одного из лучших европейских мастеров клинка: его шпага порхала как ласточка, и вскоре Литвин уже помышлял только о защите.

В какой-то момент он поскользнулся на залитой кровью палубе и упал на одно колено. Великолепный клинок шведского капитана, сработанный толедскими мастерами, метнулся к горлу Литвина словно атакующая змея. Гедрус Шелига не успевал ни защититься, ни сменить позицию, чтобы избежать разящего выпада. Время словно остановило свой бег. Он с ужасом наблюдал, как сверкающее острие медленно и неотвратимо приближается к его телу, и никакая сила не в состоянии остановить это смертоносное движение.

Наверное, Гедрусу Шелиге еще рано было стучаться в дверь к святому Петру, привратнику того света. Судьба, часто жестокосердная к хорошим людям, почему-то благосклонна к подлецам и негодяям. Видимо, из соображений мирового равновесия — хороших людей все-таки больше.

Кутласс Карстена Роде обрушился на шпагу шведского капитана со страшной силой — капер вовремя заметил, какая опасность грозит Литвину, и поспешил ему на помощь. Хорошо закаленный клинок не сломался, но Густав Берг не сумел удержать шпагу в руках, и она блестящей рыбиной запрыгала по палубе.

— Сдавайтесь, черт вас подери! — рявкнул Карстен Роде, приставив острие своего клинка к горлу шведского капитана. — Прикажите людям сложить оружие! Мы не сделаем вам ничего плохого!

На Густава Берга, который до этого был сама энергия, словно гора свалилась. Он мгновенно посерел лицом, подогнул плечи и каким-то деревянным голосом произнес:

— Выйти из боя... Сложить оружие...

— Громче!

Густав Берг повторил, но опять чересчур тихо. Тогда этот приказ озвучил лейтенант, Тротт Виллиг, находившийся неподалеку. Он уже утратил надежду остаться в живых и запаниковал. Поэтому слова капитана он даже не услышал, а прочитал по губам.

— Вот так оно будет лучше... — Карстен Роде широко улыбнулся. Мечта иметь отменный боевой корабль свершилась!

Подчиненные Густава Берга были рады получить такой приказ. Они сражались только из упрямства, которым всегда отличались их предки-викинги. Вскоре всех оставшиеся в живых шведов каперы согнали на бак. До пленников только теперь дошло, что судно захватили не московиты, государевы люди, а корсары. Многие из них тут же пожалели: зря так быстро сложили оружие — морские разбойники со своими жертвами не церемонились, чаще всего просто выкидывали их за борт. И теперь шведские матросы со страхом ожидали своей участи.

— Мы высадим вас на ближайшем острове, — сказал им Карстен Роде; шведы облегченно вздохнули. — Я всегда держу свое слово. К сожалению, мы не можем дать вам шлюпки; у нас их мало, на всех не хватит. И потом, они нам и самим нужны. А пока отдыхайте... — И добавил милостиво: — Наш доктор перевяжет вам раны.

Карстен Роде с легким сердцем и без ностальгии смотрел, как «Рыжий лис» исчезает в морской пучине. Он, конечно, был благодарен кораблю — за то, что тот бестрепетно пошел на заклание и выдержал такую жестокую бойню. Но привязаться к нему сердцем, как это обычно бывает у моряков, которые долго ходят по морям на одном и том же судне, не успел, да и не считал нужным. Старый пинк был всего лишь калифом на час.

— Ну как, я прав был, назвав пинк «Рыжим лисом»? — весело спросил он Клауса Тоде, стоявшего рядом.