Подвиг

Капитанъ Немо всталъ отъ стола и, гордо поднявъ голову, прошелся по кабинету. Ноздри были раздуты, лобъ напряженно наморщенъ. Глаза горли внутреннимъ пламенемъ.

«Посмотримъ … Они придутъ сюда … Когда?.. He такъ скоро … А какъ же это время Ранцевъ? Если я задержу свой флотъ и минные аппараты, и въ конц концовъ многое потеряю, потому что на войн не безъ урона, а драться мои будутъ, не щадя себя, что будетъ съ Ранцевскими отрядами? Я никогда не думалъ … Я не предвидлъ, что это можетъ быть такъ … что ударъ будетъ одновременно занесенъ и тутъ, и тамъ … И чмъ то теперь я долженъ пожертвовать …»

Капитанъ Немо остановился у окна. Широкiй видъ на океанъ открывался передъ нимъ. Его взоръ, казалось, проникалъ за небосводъ. Онъ видлъ далекiй сверъ, гд шестнадцать Русскихъ дивизiй и четыре бригады ждали его помощи. Онъ опять точно увидалъ открытое честное лицо своего друга, помощника и замстителя.

Онъ потеръ лобъ.

«Въ современныхъ демократическихъ государствахъ, гд правятъ партiи, то есть часть, принято цлымъ жертвовать ради части. Жертвовать государствомъ ради партiи … Я — математикъ … Цлое для меня всегда больше части. Мое цлое уже тамъ … Здсь часть. Съ организацiей армiи въ Россiи оканчивается моя роль на остров. Тамъ главное, у меня вспомогательное …».

Капитанъ Немо снова сталъ ходить по кабинету. Все надо было продумать, ничего не упустить.

«Завтра … Да … Завтра же я отправляю вс аппараты къ Ранцеву … Здсь останусь я и т, кто не можетъ быть сейчасъ вывезенъ … He на чемъ. Пятьдесятъ пять человкъ … Когда подойдутъ эти громадные флоты, они могутъ вывсить блый флагъ … Сдаться … Они … He я … Я могу уйти совсмъ и навсегда, исполнивъ до конца свой долгъ. Капитана Немо никто не можетъ и не долженъ допрашивать и ему нельзя предстать передъ большевицкимъ революцiоннымъ трибуналомъ …».

«Ha какомъ основанiи союзный флотъ будетъ стрлять по Русскому флагу?.. Здсь просто Русская колонiя. Нмцы?.. Да, они въ войн съ Россiей, ибо Брестскiй миръ заключала не Россiя, а враги Россiи — большевики … Англiя и Францiя?.. Имъ измнили и предали ихъ въ тяжелый годъ войны большевики, а не Русскiе … Подъ краснымъ, а не подъ Русскимъ флагомъ прошло это предательство …»

«Ужели спустимъ Русскiй флагъ и замнимъ блой простыней … Ахъ, да … банкиры. За банкировъ будутъ драться солдаты и матросы разныхъ государствъ и совтскiе въ томъ числ … Можетъ быть, тогда я и правда погорячился … He слдовало ихъ трогать …».

Онъ опять сталъ ходить по кабинету и упорно думать. Ршенiе складывалось въ его ум. Въ немъ не было мста для компромисса.

«Вопросъ о сдач меня не касается. Это ихъ дло. Тхъ, кто слпо мн доврился, кто пошелъ за мною. Мое ршенiе постановлено. Я не сдаюсь. А т? Какъ хотятъ … Какъ имъ будетъ угодно … Бываютъ случаи, когда солдаты командуютъ собою … Но вопросъ о томъ, кто — Россiйскiй островъ, или Россiя? ршаю я — ихъ главнокомандующiй. Завтра аэропланы летятъ … въ Россiю. Кажется и буря стихаетъ. Здсь всегда такъ … Внезапно встанетъ и такъ же внезапно и стрiхнетъ … Можетъ быть … и тамъ стихнетъ … Отдумаютъ. И чаша сiя меня минетъ …».

Капитанъ Немо смлыми, твердыми шагами вышелъ на веранду барака. Ротмистръ Шпаковскiй, сидвшiй съ книгой въ рукахъ въ соломенномъ кресл, вытянулся передъ Немо.

— Вотъ, что, милый Александръ Антоновичъ, попросите ко мн сейчасъ Аранова, профессора Вундерлиха и начальника минеровъ.

— Слушаюсь.

Ротмистръ Шпаковскiй четко повернулся кругомъ и побжалъ по тропинк къ баракамъ технической части.

Капитанъ Немо долго слдилъ за нимъ глазами. Буря утихла. Воздухъ былъ недвиженъ. Разбушевавшiйся океанъ съ ревомъ шелъ громадными валами на островъ и, казалось, островъ потрясался подъ ударами блогребенныхъ волнъ.

XXIX

Со сторожевого поста, стоявшаго на сверовосточной части острова капитану Немо донесли: — «летятъ аэропланы».

Солнце спускалось къ западу. Двнадцатичасовой экваторiальный день приходилъ къ концу. На восток море сливалось съ небомъ. Тамъ океанъ и небо были темнозелеными и каждое мгновенiе мняли окраску. Волны синли, становились фiолетовыми, какъ прозрачный аметистъ. Ровный покойный предвечернiй втеръ мягко, точно ласкаясь, развернулъ на мачт Русскiй флагъ. Аэроплановъ еще не было видно. Но ровнымъ гуломъ гудли пропеллеры.

«Да, вотъ это ихъ всегда и выдаетъ», — подумалъ капитанъ Немо и приложилъ къ глазамъ бинокль.

Пять небольшихъ, военныхъ, развдочныхъ гидроплановъ, какъ гуси, летли широкимъ угломъ — «станицей». Впереди одинъ, за нимъ два и дальше, едва виднлись еще два. Они держали курсъ мимо, но должно быть по блой пн прибоя, разглядли островъ и повернули на него.

Шумъ машинъ сталъ громокъ и надодливъ. Стали видны блестящiя аллюминiевыя тла гидроплановъ, ихъ широкiя крылья и отличительные знаки на нихъ. «Французы … Лучшiе летчики въ мiр и лучшiе аппараты … Пусть посмотрятъ … Можетъ быть кто нибудь изъ тхъ, кто когда то со мною работалъ», — подумалъ капитанъ Немо.

Гидропланы на большой высот, не снижаясь, пролетли надъ островомъ, сдлали плавный полукругъ и полетли на востокъ. Значитъ, гд то не такъ далеко,

долженъ быть и флотъ.