Подвиг. 1941—1945

За эту операцию меня орденом Славы 3-й степени наградили, а остальных ребят — орденами Красной Звезды.

Павел Филиппович Онищенко чуть выше среднего роста. Худощав, подтянут по-солдатски. Если бы не седина в висках, можно и за молодого принять. А ведь он уже и внуками обзавелся. Улыбка добрая, приветливая, и не подумаешь, что такой человек мог быть разведчиком — представителем одной из самых суровых и тяжелых военных профессий.

Мы сидим уже не первый час: рассказ бывалого разведчика захватывает, слушаешь неотрывно.

— Говорят, сапер один раз в жизни ошибается. Это верно. Но и разведчику ошибка может стоить жизни. Помнится, в один момент мы потеряли 12 разведчиков: подорвались на минах. Да ведь разведчик ежеминутно рискует жизнью. Особенно, если в глубинной разведке находится.

Что такое глубинная разведка? Это разведка во вражеском тылу, за линией фронта, сбор сведений о дислокации и передвижении войск, о расположении огневых точек, о численности войск.

Организовали и в нашей роте группу глубинной разведки. Отобрали в нее самых опытных, смелых и сильных. Дали нам сапера и радиста. Запомнился такой случай.

Было это на территории Польши. Кукуруза уже поспела. Приближалась осень. На нашем участке фронта было тихо. Только изредка возникала перестрелка. Но чувствовалось, что это затишье перед бурей. Враг не дремал, что-то там готовил. А что именно, неизвестно. Вот нас и послали в тыл, посмотреть, что к чему.

Пошло нас 14 человек. «Пошло», наверно, не то слово. Разведчику чаще всего приходится ползти, прижиматься к земле. Удачно преодолели нейтральную полосу, затем вражеский передний край. Никто ни одной царапинки не получил. И вот мы в тылу врага. На одном из участков заметили: к линии фронта идут танки, артиллерия, мотопехота, Что-то затевает немец. Сообщили своим по рации. И тут же мы получили приказ: взять контрольного «языка».

— Хорошо бы штабника поймать… — Это наш командир группы, сержант Николай Мудрый говорит. Верно, штабники больше других офицеров знают, из них можно самые оперативные и нужные сведения выжать.

Залегли на опушке леса, недалеко от проселочной дороги. Ведем наблюдение. В первый день мотоциклисты изредка появлялись на дороге, а на второй стали непрерывно сновать туда и обратно. Не иначе, как где-то поблизости штаб. И в самом деле, недалеко, в деревне оказался штаб. Повезло!

— Надо брать мотоциклиста, — приказывает Мудрый мне. — Вот тебе шесть человек, тебя назначаю старшим и действуй по обстановке.

Договорились, где встретиться, и старший сержант со своими товарищами ушел. Остались мы одни, маленькая горстка советских солдат в фашистском тылу.

Расставил я силы. Двоих в кювете оставил, одного наблюдателем назначил. Вскоре он сообщил:

— Мотоциклист выехал.

— Натянуть проволоку! — скомандовал я. Двое ребят проворно натянули через дорогу проволоку, закрепили ее. И вправду, мчится мотоциклист прямо на нас и думать, наверно, не думает, что последний раз на нашей земле катит. На большой скорости врезался в проволоку, слетел с мотоцикла, перевернулся несколько раз в воздухе. Мы его тут же подхватили и кляп в рот. А мотоцикл убрали, в кусты запрятали.

«Язык» оказался знатным: офицер связи, лейтенант. Вез пакет на передовую. Но тут рассматривать ничего не стали. Немца подхватили и к своим разведчикам, как договорились. Через полтора часа прибыли на место. Вот здесь раскрыли пакет, запечатанный сургучом, допросили офицера как могли. Хотя я не все понял, что он говорил, но твердо уяснил: фашисты готовят на нашем участке наступление. Атака должна начаться через два дня. Сообщили по радио своим. Радист принял приказ:

— Немедленно доставить пленного в часть!

Был день, и мы не рискнули двигаться. Время разведчика — темная ночь. Дождались, когда стемнело, и пошли. Дождь, слякоть. Тяжело. Однако это нам на руку. В такую погоду фашист предпочитает под крышей быть. Другое дело — на переднем крае. Тут враг не дремлет. Пришлось нам лейтенанта «запеленать» и на плащ-палатке тащить. А на нейтральной полосе нас свои встретили.

30 километров за ночь отмахали в такую непогодь! Поту пролили немало, устали как черти. Но дело сделали, задание выполнили. «Языка» уже ждали. Не успели мы перейти линию фронта, как его посадили в машину и прямехонько — в штаб дивизии. Наши упредили немцев и дали им такого жару, что те еле ноги унесли.

За выполнение этого задания меня наградили орденом Славы 2-й степени. А вручили мне его на армейском слете разведчиков…

Как ни говорите, а тяжело вспоминать. Обязательно придут на память те, кто сложил голову, кто не вернулся домой.

Онищенко достает из кармана пиджака небольшую фотографию военного времени. На ней четыре молодых солдата-разведчика, в том числе и Павел Филиппович.

— Из этих четырех, — продолжает он, — двое погибли: сибиряк Павел Ушаков и Павел Титов из Сатки.

Долго мы еще беседовали. Бывалому солдату, герою войны, есть о чем рассказать, что вспомнить.

* * *