Подвиг 1969, №3

Сейчас здесь находились пятеро, включая Хенгеля; побледневшие, с покрасневшими глазами, они не спали всю ночь в ожиданий моего донесения. На подносе стояло много пустых чашек.

— Еще есть кофе? — спросил я.

Хенгель уже вызвал Поля по внутреннему телефону.

Присутствующие время от времени удивленно посматривали на меня, и я только сейчас вспомнил, что на мне все еще надет белый халат шеф-повара. Я набросил его, уходя из гостиницы и желая во что бы то ни стало оторваться от слежки, так как в толпе зевак, несомненно, было достаточно людей «Феникса».

Сняв халат, я бросил его на спинку стула. Мы немного поговорили, и минут через десять появился Поль. Я в это время держал в руках, согревая их, уже вторую чашку кофе: поварской халат не очень-то грел зимним утром на улице.

Поль не спал всю ночь, только что лег, и Хен-гелю пришлось разбудить его. В комнате стояла полнейшая тишина. Разведчик, выполняющий ответственное и опасное задание, не может просто так появиться в резидентуре и попросить чашку кофе.

Я передал Полю донесение, написанное мною ночью в гостинице, и, пока он читал, присутствующие не спускали с него глаз.

— Для начала — сойдет, — наконец заявил он.

— А у меня больше ничего нет.

Он приказал сейчас же вызвать Лондон, а пока мы ждали, сказал:

— Вы знаете, мы ведь должны будем проникнуть туда.

— Подождите несколько часов, хотя бы до полудня, а потом делайте, что хотите.

— Почему именно до полудня? — Лицо Поля, абсолютно ничем не запоминающееся, сейчас, без очков, показалось мне еще более невыразительным.

— Мне нужно это время.

Поль бросил на стол донесение и распорядился сделать несколько копий с него.

— Это будет зависеть от Лондона.

Я ощущал такую усталость, что мог только ответить :

— Пусть Лондон зависит от меня.

Как раз в это время оператор доложил об установлении связи с Лондоном и по указанию Поля передал мне трубку. Я поговорил немного с шефом и в конце концов должен был прямо заявить:

— Разумеется, сэр, вы можете приказать сейчас же разгромить штаб-квартиру «Феникса», но мы лишь частично выполним свою задачу, если вы дополнительно не дадите мне время до полудня. Даже во время обыска руководство «Феникса» может отдать распоряжение о начале операции «Трамплин», и не исключено, что она окажется успешной. Дайте мне время до полудня, и мы будем знать о них абсолютно все.

Шеф ответил мне, что фактически я приставляю ему к виску револьвер и требую ответа. «Вот еще идиот! — подумал я. — Все последние дни человечество живет с пистолетом у виска!» Он спросил у меня, не мог ли бы я закончить свое дело пораньше.

— Постараюсь, сэр. Я должен все закончить значительно раньше, и полдень лишь крайний срок.

Шеф продолжал торговаться, и я под влиянием одного из тех импульсов, о которых потом обычно сожалею, сказал:

— А знаете, сэр, я оказался здесь в опасном положении, и мне пришлось взорвать гараж с семью машинами, принадлежавшими частным лицам.

Теперь я уже с удовольствием послушал начальника, а потом передал трубку Полю.

Пока Поль успокаивал шефа, я выпил еще кофе, а потом попросил соединить меня по телефону с генеральным прокурором.

— С кем, с кем?

— С Эбертом.

Я взял трубку, в которой долго звучали лишь гудки вызова, но потом услышал уже совершенно бодрый голос прокурора, хотя было еще только без четверти семь утра. Я попросил немедленно принять меня.

— У вас, должно быть, очень срочное дело, герр Квиллер?

—  Да. 

Прокурор ответил, что он к моим услугам, и положил трубку.

Поль как раз закончил разговор с Лондоном.

— Центру это все вовсе не нравится.

— Ну и на здоровье.

— Мне это тоже не нравится.

Таким образом, и Центр и резидентура продолжали ворчать. Побыстрее — лишь бы только не обжечься — я выпил кофе, зная, что мне потребуется кофеин от усталости. Впервые в жизни мне предстояло сделать нечто такое, чего я терпеть не мог.

— Ничего, все будет в порядке, — успокоил я Поля.

— Мы, конечно, будем здесь до полудня, — сказал он и чуть не добавил напыщенно: «на нашем боевом посту».

Я понимал, что Поль задержит здесь всех работников резидентуры, с тем чтобы мучиться совместно. Он знал, что в любое время, пока я буду действовать в одиночку, нацисты могут схватить меня и, пытая, заставить говорить. Мои коллеги жили в такой опасности все последнее время, но сейчас обстановка осложнялась тем, что у нацистов истекло время. Работникам резидентуры вовсе не хотелось оказаться здесь, как в ловушке, когда на лифте поднимутся люди «Феникса» и начнут обстреливать их из пулеметов, размещенных в окнах домов на другой стороне улицы. Никто из них не испытывал желания попасть под прицельный огонь при выходе из резидентуры и умирать, не имея даже возможности предупредить об опасности коллегу, следующего за ним.

Я прекрасно понимал, как им нелегко, и, конечно, симпатизировал им. У меня всегда устанавливались хорошие отношения с работниками местной резидентуры в любой стране, чего я никак не мог сказать о своих отношениях с этими чинушами и бюрократами из Центра.