Подвиг Семена Дежнева

Жизнь Дежнева была трудна. Хорошо, что в памятном 1643 году его не было в Якутском остроге, когда Петр Головин, воевода немилостивый, пытал, мучил и жег служилых и промышленных людей. Иначе к ранам, полученным в долгих походах, прибавились бы следы от клещей палача. Такие следы были на широкой спине Семена Шелковникова, Василия Бугра не раз били батогами, и Ярофея Хабарова воевода Головин тоже мучил в якутской тюрьме. Наш герой был удачливее всех своих товарищей. Мы не находим его в числе жертв пыточного двора, который был с большим знанием дела выстроен Головиным возле двенадцати темниц нового Якутского острога.

Правда, были у Дежнева заклятые обидчики и враги – Михайло Стадухин и Юрий Селиверстов, старавшиеся, как он думал, присвоить себе честь открытия Большого Каменного Носа. От обид Стадухина открывателю Аниана приходилось даже уходить убегом, правда, не куда глаза глядят, а с определенной целью – искать захребетную реку Пенжину. Зато Юрию Селиверстову, старому «ушнику» Головина и любимцу воеводы Францбекова, Дежнев не побоялся сказать в лицо, что он, Юшка, и воевода воры... Это, видимо, вполне соответствовало действительности, ибо тогда даже в Европе ходил слух, что воевода Францбеков, ограбив подвластную ему область, сбежал в Китай.

Когда Юрий, прибыв на Анадырь, требовал выдать ему некоторых служилых, наш герой не подчинился приказу и товарищей своих не отпустил. Более того – он держал у себя на анадырской службе казаков, совершивших в 1647 году дерзкий побег из Якутского острога.

Он жил в век Степана Разина. Дежнев, вероятно, был свидетелем мангазейского бунта, когда старший воевода сидел в осаде и промышленные люди грозили ему смертью. В год казни Разина Дежнев был в Москве, куда он возил государеву казну. Приехал он на рождество, а перед петровым днем Степан Разин сложил свою голову на Лобном месте, и горячее сердце его бросили собакам. Разин прошел за свою жизнь немалые просторы – от белых стен Соловков в студеном Поморье до синих хвалынских пучин и заводей, где расцветает лотос.

Было где разойтись и показать свои силы русскому человеку в новой суровой стране за «Камнем». На просторах Сибири, в зимовьях, острожках и острогах встречались друг с другом и сборщик пушной дани, и беглый казак, и вологодский пашенный крестьянин, и мезенский зверобой. Русские люди роднились с туземцами. От браков с якутками и тунгусками рождалось крепкое, выносливое племя. Оно уже умело строить русские избы, знало употребление новых орудий труда. В числе служивых сибирских острогов можно было тогда найти «казаков из тунгусов», крещеных «мунгалов», а в Албазино жил даже казак из «никанских мужиков», родившийся в Южном Китае. Все они делили с русскими людьми тяготы «государевой службы». Доблестный Василий Бугор и какой-нибудь «новокрещен» вечно ходили под воеводскими батогами, и главными врагами их были не юкагиры или якуты, а такие «воеводы немилостивые», как лютый Петр Головин или мирской грабитель Дмитрий Францбеков. Поэтому так часто русские первонасельники в «стране за Камнем» заводили «круги и бунты» или, в надежде на справедливость, сочиняли бесчисленные мирские челобитные о зверствах воевод.

Сведыванье новых земель, гор, рек, соболиных лесов было делом парода. Острая наблюдательность, безграничная отвага, народная сметка отличали этот великий труд. Тимофей Булдаков, числившийся по городским книгам Великого Устюга кузнецом одной из слобод, оставил нам целое сочинение о видах льдов в Студеном море, по которому он плавал на своем коче.

Поразительная точность описаний, предельная сжатость отличают донесения служилых и промышленных людей. В их сочинениях содержатся драгоценные сведения по географии северо-востока, описания жизни десятков племен и народов.

И «князец» Чона, приятель Семена Дежнева, сам не зная о том, несомненно, участвовал в создании начал сибирской географии, когда рассказывал Дежневу и Стадухину о новых великих реках и еще не пройденных волоках...

СЛОВО ОБ АНИАНЕ

Семен Дежнев ничего не читал о загадочном проливе Аниан, будто бы отделяющем Азию от Нового Света. Но прежде чем говорить об Аниане и его частом спутнике – мысе Табин, скажем о том, какие огромные просторы прошел русский народ в сроки поистине удивительные, если началом считать поход Ермака за Урал. А если заглянуть еще в глубь столетий?

Около 1484 года в Рим пришло знаменательное известие. Его прислал бывший член Римской академии Филиппо Каллимах (Буонаккорси), вольнодумец, бежавший в Польшу от гнева папы. Каллимах писал, что русские открыли в северных странах остров величиной больше Крита. Это первое известие о том, что наши предки побывали на Новой Земле. Кстати, в те времена и несколько позже Новой Землей называли также и Шпицберген (Грумант).