Подвиг

Мишель такъ же, какъ и Леночка считалъ только на миллiоны. Къ этому прiучили ихъ кинематографъ и газеты. Въ газетахъ они постоянно читали о миллiонныхъ кражахъ, о миллiонныхъ искахъ «ведеттъ» къ парикмахерамъ, искалѣченныхъ автомобилемъ къ владѣльцу машины, оскорбленныхъ къ оскорбителю. Миллiоны наживали биржевой игрой и спекуляцiей. Летчикъ Костъ получилъ пять миллiоновъ за свой полетъ надъ океаномъ, миллiоны получали боксеры, миллiоны платили за изобрѣтенiя, миллiоны получали артисты и артистки экрана. Молодое воображенiе играло, воспринимая эти извѣстiя, и заработокъ въ тридцать франковъ казался насмѣшкой судьбы. Всѣ мечты были направлены на миллiоны — и не о славѣ, не о подвигахъ, совершенныхъ для Родины думалъ Мишель, но о томъ, чтобы, просидѣвъ, скажемъ, мѣсяцъ на шпилѣ Эйфелевой башни — получить за это миллiонъ. Или заработать его на «Марафонѣ«танцевъ, гдѣ танцовать, не переставая двадцатъ дней и двадцать ночей, или выиграть на шестидневныхъ велосипедныхъ гонкахъ… И всегда въ мечтахъ были миллiоны. Не десятки и даже не сотни тысячъ, но кругленькiе, заманчивые миллiоны!

— Ну, ужъ и миллiоны, — сказалъ Мишель, недовѣрчиво глядя въ глаза Леночки.

— А что бы вы сдѣлали, если бы вы имѣли миллiонъ?

— Я бы… — Мишель окончательно сѣлъ. Его тупые глаза заблестѣли. — Прежде всего я бы купилъ гоночную машину… Экспрессъ… Не знаю, есть ли такiя, въ тысячу силъ. И установилъ бы мiровой рекордъ на скорость. Чтобы во всѣхъ газетахъ были мои портреты.

Мишель замолчалъ, мечтательно глядя вдаль. Онъ точно видѣлъ изображенiе своего сухого, бритаго, узкаго лица съ копной волосъ на темени, на первой страницѣ Парижскихъ газетъ.

— Потомъ?

— Потомъ я научился бы летать… И рекорды на скорость… на высоту и на дальность полета безъ спуска… Я бы показалъ… Мiровая извѣстность. Моимъ именемъ называли бы ваксу и пиво…

— Ну вы стали бы миллiардеромъ: а тогда что?

— Тогда я взялъ бы королеву всего свѣта и поѣхалъ бы съ нею на своей машинѣ. Ночь въ Парижѣ, а завтра въ Ниццѣ, въ Бiаррицѣ… И вездѣ насъ снимаютъ для газетъ… Я бы сыгранулъ въ Монако… Сдѣлался бы самъ королемъ гольфа…

— Все это хорошо, — задумчиво сказала Леночка. Ее уязвило, что онъ о ней не подумалъ. — Эти миллiоны вы сдѣлали бы, благодаря мнѣ. Что же вы мнѣ дали бы?…

— Я уплатилъ бы вамъ условленный процентъ, какъ это всегда дѣлается… Да что говорить пустяки. Никакихъ миллiоновъ у васъ нѣтъ. И что, въ самомъ дѣлѣ, вы можете придумать.

— А вотъ увидите… Неужели вы не видите, что у полковника какая то тайна.

И Леночка и Мишель Строговъ за глаза называли, она дядю, онъ отца — полковникомъ. Въ этомъ они видѣли «стиль».

— Положимъ.

— Вы понимаете — тайна это всегда деньги.

— То есть?

— Если вы раскроете тайну и передадите ее тѣмъ, отъ кого эта тайна, вамъ хорошо заплатятъ… Миллiоны… Поняли?

— Не совсѣмъ.

— Скажемъ… И, правда, кинематографическое общество «Атлантида» задумало дѣлать съемки на островахъ Галапагосъ. Для чего оно такъ уединяется?… Это — тайна. Можетъ быть они придумали какiе то совсѣмъ необычайные трюки. Не то, чтобы одинъ какой то отчаянный человѣкъ съ аэроплана бросался на поѣздъ, но чтобы, скажемъ, такъ: — идетъ поѣздъ и вдругъ всѣ крыши вагоновъ открываются, на поѣздъ налетаютъ аэропланы и всѣ пассажиры на ходу садятся въ нихъ… А на дѣлѣ ничего подобнаго. Просто, знаете, какъ по стѣнѣ громаднаго дома лазаютъ, а на дѣлѣ никакой стѣны и нѣтъ, а просто на полу лежитъ написанная декорацiя. «Атлантида» естественно бережетъ этотъ секретъ. Для этого и ѣдетъ на какiе то острова. А мы узнаемъ этотъ секретъ и продадимъ его «Парамунту», или «Уфѣ«, или еще кому нибудь… Вы понимаете, въ нашъ вѣкъ конкуренцiи, какiя это могутъ быть деньги. Вамъ дадутъ миллiоны, а меня за это сдѣлаютъ «ведеттой» съ окладомъ тысяча долларовъ въ недѣлю.

— Не глупо пущено. Только я думаю, что у полковника это секретъ не кинематографическiй, а политическiй… Авантюра…

— Тѣмъ лучше. За раскрытiе политической тайны платить уже будетъ не коммерческое общество, но государство, это уже пахнетъ еще большими суммами. Если его рота, я не знаю, что это много или мало для войны, скажемъ, направлена противъ совѣтскаго союза, — я пойду, куда надо и я сумѣю получить хорошiя деньги.

— Надо взять только очень большiя деньги, — серьезно и строго сказалъ Мишель.

— Если это Англiя интригуетъ противъ Францiи…

Мы скажемъ Францiи… Можетъ быть, это хотятъ посадить Испанскаго короля на престолъ. Кто знаетъ? Но понимаете, Мишель, это тайна, которую можно очень хорошо продать. Это начало вашей и моей карьеры.

— Хорошо… Но какъ же мы узнаемъ эту тайну?

— Очень просто. Вамъ надо исполнить желанiе полковника и поступить въ его роту. Тайна сама станетъ вамъ извѣстна. Вы скажете мнѣ. А тамъ посмотримъ, какого рода будетъ эта тайна.

Мишель Строговъ крѣпко задумался.