Подвиги Рокамболя, или Драмы Парижа

И Рокамболь расхохотался. Затем он подумал, что ему должно сходить к Фабьену и старику Антону.

Старик Антон только что кончил рассказывать виконту мельчайшие обстоятельства, случившиеся прежде и после приезда незнакомых путешественников и кражи портрета.

– Но, наконец, – сказал ему Фабьен, – как же зовут того молодого человека, которого Жозеф принимает за женщину?

– У меня в кармане его карточка, посмотрите ее! – ответил Антон.

Фабьен взял карточку и поднялся с крыльца, на ступенях которого они разговаривали до сих пор, в дом; он прошел в столовую, где уже был подан ужин и где на камине горели два канделябра. Фабьен подошел к ним и взглянул на карточку. Антон вошел сейчас же вслед за Фабьеном и встал спиною к двери.

В это время на пороге показался Рокамболь.

«Маркиз дон Иниго де Лос-Монтес». – прочитал Фабьен.

При этом имени Рокамболь отступил назад, и его лицо покрылось смертной бледностью. Это было его собственное имя или, лучше сказать, то имя, под которым он пробовал соблазнить Жанну де Кергац.

К счастью его, Фабьен и старик Антон стояли к нему спиной.

– Это имя, – заметил Фабьен, – я слышу в первый раз.

При этом он обернулся и, увидев Рокамболя, сказал ему:

– Ты знаком с маркизом доном Иниго де Лос-Монтесом?

К Рокамболю возвратилось при этом обстоятельстве все его хладнокровие, которое так часто выручало его и в прежние времена.

– Нет, – ответил он.

Старик-управитель, все еще не перестававший думать, что имеет дело с настоящим маркизом де Шамери, бросился к Рокамболю.

– Милый мой барин, – прошептал он.

– А, вот и ты, мой старикашка, – сказал мнимый маркиз, – не церемонься, ты можешь поцеловать меня…

Рокамболь позволил обнять себя старику, который потащил его к канделябрам, горевшим у камина.

– О, пойдемте, – сказал он, – пойдемте… посмотрим, мой господин Альберт, похожи ли вы на себя.

В продолжение нескольких минут он жадно всматривался в него, как бы желая отыскать сходство между его прежним детским лицом и теперешним.

– Это странно, – проговорил он, наконец, – я никогда не узнал бы вас, господин Альберт… вы больше не похожи на себя.

– О, вот как, а я, мой старый друг, – ответил Рокамболь, – я сразу узнал тебя. Знаешь ли ты, что ты почти совсем не постарел?

Антон недоверчиво покачал головой.

– Однако, – проговорил он, – мне уже шестьдесят лет, а в вас все-таки, – добавил он, – нет ничего похожего на прежнего Альберта.

Рокамболь почувствовал, как сильно билось его сердце.

– Старый дурачина! – подумал он. – Неужели у тебя хватит смелости не признать меня?

В эту минуту Фабьен обратился снова к Рокамболю и таким образом прервал управителя.

– Итак, – заметил он, – ты положительно не знаешь этого маркиза дона Иниго де Лос-Монтеса?

– Право же, нет.

– И не подозреваешь никого, кто бы мог назваться этим именем?

– Положительно никого.

– Наш Жозеф полагает, – заметил управитель, – что это была просто женщина.

– Во всяком случае, – проговорил Рокамболь, – ты поступил совершенно, как какой-нибудь клерк, мой старый друг, принеся жалобу в полицию.

– Я тоже того же мнения, – заметил Фабьен и подал Рокамболю карточку, полученную им от старого управителя.

Рокамболь сейчас же узнал ее – она принадлежала некогда ему самому. Бумага только слегка пожелтела и доказывала, что карточка существует уже давно.

Через два часа после этой сцены мнимый маркиз был уже в своей комнате и ходил по ней из угла в угол.

Он находился в сильном волнении.

– Теперь, – бормотал он про себя, – я не сомневаюсь больше, этот молодой человек, укравший мой портрет и назвавшийся моим прежним именем, – не кто иной, как Баккара…

При этом имени мнимый маркиз задрожал всем телом.

– Но для чего же она украла этот портрет? – спросил он себя через несколько минут после этого.

И вдруг он вспомнил о настоящем маркизе, о Альберте-Фридерике-Оноре де Шамери, которого он оставил за два года перед этим на пустынном островке.

– Боже! Боже мой! – прошептал он в глубоком страхе. – Что, если он не умер и возвратится сюда!.. Ох этот портрет!.. К чему она украла его?

В это самое время в дверь его комнаты постучали.

– Войдите! – крикнул резко Рокамболь, начиная сознавать, что ему необходимо какое-нибудь развлечение.

Вошел управитель Антон. В это время часы пробили одиннадцать вечера.

– Извините меня, господин Альберт, – сказал он, – но если я и пришел так поздно, то потому только, что услышал ваши шаги и вообразил, что вам что-нибудь нужно.

– Мне положительно ничего не нужно, мой друг, – ответил мнимый маркиз, стараясь изо всех сил принять спокойный и веселый вид.

Старый Антон попятился и сделал вид, что хочет выйти.

– Куда же ты, мой старый друг, заметил Рокамболь, сядь, мой старик, поговорим.

Антон сел и опять стал пристально и внимательно смотреть на него.

– Однако, право, странно, господин Альберт, – сказал он, как вы переменились.

– Ты находишь?

– Дело в том, что в чертах лица каждого взрослого непременно остается какое-нибудь сходство с его детскими чертами…

– А в моих чертах не осталось разве ни малейшего сходства? – спросил Рокамболь, который в свою очередь стал пристально всматриваться в старого Антона.