Подвиги Рокамболя, или Драмы Парижа

В этой исповеди она сознавалась ему, что была сначала очень ветреной женщиной. Муж ее был преступник, из-за которого и она была замешана в одно уголовное дело и осуждена на каторгу. Ей удалось спастись при помощи одной замечательной двадцатитрехлетней красавицы, которая была тоже осуждена в ссылку.

Но это спасение стоило ей чересчур дорого.

С нее была взята клятва, что она будет беспрекословно слушаться и повиноваться в продолжение двух лет двум мужчинам и исполнять в точности все, что они будут приказывать ей.

Она поклялась в этом прахом своей матери и получила свободу.

«Месяц спустя, – писала Жюльена, – я была уже в Париже. А еще через месяц разыгралась комедия с каретой, когда вы были моим спасителем от той мнимой опасности, которая угрожала мне. Вы должны были погибнуть, и знаете ли вы, мой милый Гастон, какой ужасной смертью! Слушайте же!»

Но в эту самую минуту раздался выстрел, и маркиза де Моревера откинуло назад.

Свечи погасли, и Мореверу в лицо хлестнула струя колодной воды. В то же время перед окном появилась чья-то тень и вырвала у него из рук письмо Жюльены.

Маркиз лишился чувств.

Прошло с четверть часа – и наконец он очнулся.

В комнате был удушливый, едкий запах.

Маркиз де Моревер закричал. На его крик прибежал лакей со свечой в руке, но едва он отворил дверь, как вся комната, где лежала покойница, наполнилась голубоватым пламенем, как бы от воспламенения какого-нибудь горючего газа.

Взрыва, однако, не было.

Лакей, которого тоже охватило пламенем, спалившим ему волосы и бороду, выбежал из комнаты с громкими криками.

Моревер выскочил в окно. Вся комната пылала ярким огнем.

Выскочив в окно, маркиз не растерялся, бросился прямо в залу, где стояла колыбелька с ребенком, и, схватив его на руки, выбежал в сад. Еще одна минута – и ребенок погиб бы.

Пламя вырывалось уже из всех окон и, охватив занавеси, окружило двойной гирляндой труп несчастной Жюльены.

В саду Моревер передал ребенка горничной Дженни и велел ей спасать его. Дженни бросилась на другой конец сада. Дом уже был весь в огне.

Когда приехали пожарные, дом превратился уже в один большой костер.

Моревера почти без памяти привезли в Париж.

Он отпустил прислугу и отдал своего ребенка на воспитание одной кормилице. Благодаря этому ребенку я и познакомилась с Моревером и была замешана в эту таинственную историю, которая не окончилась даже и до сих пор».

«Я пишу эту историю для вас, Рокамболь, так как только на вас я возлагаю свою надежду.

Вам известно мое прошлое.

Пять лет я провела в доме для умалишенных и вышла оттуда здоровой и раскаявшейся.

Тюркуаза превратилась в Дженни-работницу.

Я решилась жить честно».

Далее в этой рукописи описано, что Тюркуаза имела соседкой молодую женщину, у которой-то и находился ребенок Моревера, постоянно боявшегося, что его отнимут у него. Моревер посещал своего ребенка очень часто и тут-то и сошелся с ней.

Они прожили около года в чаду упоенья от счастья. Моревер, постоянно боявшийся за своего ребенка, привел однажды Тюркуазу в свой отель и, указав ей там на один ящик, служивший подставкой для цветов, сообщил, что в нем хранится документ на полтораста тысяч франков годового дохода.

– Если со мной что-нибудь случится, – сказал он, – тогда ты передашь его моему сыну.

– Но как же я проникну в дом? – спросила она.

– Я завещал всем своим приближенным что-нибудь на память, – ответил он, – и тебе придется получить эти два ящика.

«Через несколько лет после этого, – писала Тюркуаза, – Моревер получил письмо из Лондона, в котором его уведомляли, что маркиз сильно ошибается, думая, что герцог де Фенестранж умер. Герцог жив, и если только маркиз Моревер хочет по-прежнему отомстить ему, то ему стоит только приехать в Лондон, отыскать там в Уипнинге кабак под названием „Король Георг“ и спросить у хозяина его Канькража сведений о герцоге.

Маркиз в тот же день собрался и уехал.

Это, конечно, оказалось только мистификацией, что я и узнала из депеши, которую получила на другой день от него.

Но Моревер не возвращался.

В кабаке «Король Георг» он познакомился с цыганкой, которая плясала там, и был обворожен ею.

Это была Румия.

Она перевезла Моревера к себе в отель и в продолжение трех месяцев отравляла его опиумом.

Через три месяца, когда она бросила его, Моревер был почти помешан.

Он вернулся ко мне в Париж, и только пришел в себя, как встретился снова с Румией, которая увезла его опять с собой из Парижа.

Если вы отыщете Моревера, то спасите его, а если нет, то отомстите за него.

Тюркуаза».

Сбоку этого письма было приписано рукой Рокамболя: