Подвиги Рокамболя, или Драмы Парижа

– Недурно, – проворчал сэр Вильямс, – но только чересчур уже быстро, так, что его надо несколько придержать. Дело молодого графа де Шато-Мальи еще немного продвинулось вперед.

– Что нового от Фипар? – добавил он.

– Маленький рапорт, – ответил Рокамболь, – я его записал со слов моей маменьки, которая приходила ко мне сегодня вечером.

– Читай!

«Белокурая дамочка бывает аккуратно и ежедневно у отца Гарена, она сидит у него и шьет. Роллан тоже приходит ежедневно, под предлогом узнать о здоровье старичка, а на самом деле что-то долго просиживает с молоденькой дамой.

Уже два дня, как его голос что-то особенно дрожит, когда он спрашивает у меня, дома ли девица Евгения.

Вчера он явился раньше обыкновенного и в то время, когда маленькая дама еще не была у Гарена. Я сказала ему, что ее нет дома, он побледнел, но все-таки пошел наверх».

– Птица в сетях, – заметил опять сэр Вильямс и вынул из кармана маленький сверток бумаги.

Это было письмо Тюркуазы и заключало всего несколько строк:

«Любезный попечитель! Мне кажется, что бедную Вишню Роллан в самом непродолжительном времени постигнет глубокое несчастье. Ее сумасшедший супруг окончательно обезумел. Он готов ежеминутно броситься передо мной на колени и если и удерживается от этого, то только потому, что около нас находится постоянно мой отец Гарен.

Ваша козочка».

Сэр Вильямс прочел еще раз это послание и, наконец, сжег его на свечке.

– Дядя, – заметил Рокамболь, – могу я вам задать один вопрос?

– Да.

– В Тюркуазу влюбились одновременно Фернан и Леон?

– Конечно.

– К чему же эта двойная игра? Можно ведь было просто найти двух женщин.

Сэр Вильямс пожал плечами.

– Решительно ты глупее, чем я предполагал, – сказал он.

– Но…

– Как, – продолжал сэр Вильямс, не обращая ни малейшего внимания на обиженный протест Рокамболя, – разве ты не предвидишь той минуты, когда оба эти человека дойдут до предела своей страсти?

– Что же тогда?

– Что? Тогда мы подготовим маленькую сцену: они встретятся и убьют друг друга, как какие-нибудь пьяные мясники.

– Славно! Славно! – вскрикнул в восторге Рокамболь и посмотрел на своего капитана с восхищением.

Сэр Вильямс предался размышлениям, которых Рокамболь не решился прервать.

Так прошло около десяти минут. Но вдруг англичанин поднял голову.

– По моему мнению, – начал сэр Вильямс, вдохновляясь, – сердце женщины бывает иногда очень загадочно, но, чтобы узнать его, бывает много данных.

– Так.

– Кто знает, может быть, она уже втайне любит Шерубена.

– Может быть.

– Но будучи добродетельной, она сама не хочет сознаться себе в этом, – следовательно, мы должны как-нибудь вырвать у нее это признание.

– Да можно ли это?

– На свете все возможно.

– Так, дядя.

– Маркиза часто ездит в оперу?

– Почти постоянно.

– Отлично. Послезавтра идут «Гугеноты». Ты отправишься к Шерубену и скажешь ему, что ты мастер делать царапины в плечо. Он должен позволить тебе нанести этот удар. И кто знает, – может быть, маркиза пошлет на другой день после вашей дуэли узнать о его здоровье.

– Черт побери! Ваша мысль, право, недурна, дядя.

– Постой и слушай. Ты пошлешь Шерубена в оперу и велишь ему поместиться поближе к ложе маркизы.

– Так.

– В антракте ты поссоришься с ним и, конечно, будешь разговаривать с ним настолько громко, что маркиза услышит вас и узнает точно о часе и месте дуэли и дальнейших подробностях ее. Конечно, ты не позабудешь и об адресе Шерубена.

– Понимаю.

– А в ожидании этого пусть Шерубен завтра же переедет в улицу Пепиньер, № 40.

– То есть в дом госпожи Маласси.

– Верно.

– Окна этой комнаты выходят в сад, и их можно видеть из квартиры Маласси.

– Отлично! Отлично! – бормотал восхищенный Рокамболь.

– Маркиза бывает иногда у своей приятельницы, и я готов побиться с тобой об заклад, что в день дуэли раньше полудня маркиза будет уже у госпожи Маласси. Вантюр будет извещать нас. Как тебе все это нравится?

– Восхитительно, бесподобно, но…

– Еще что?

– Ведь «но» может быть всюду. Если Шерубен не захочет…

– Что?

– Да быть ранен.

– Ты с ума сходишь, виконт.

– Да ведь это неприятно.

– Мой друг, раз человек попался в наши руки, – заметил холодно сэр Вильямс, – то он вполне наш.

– Мне больше нечего возразить, – проговорил смиренно Рокамболь.

Баронет молча встал, застегнулся и протянул руку Рокамболю.