Подвиги Рокамболя, или Драмы Парижа

– Прекрасно, – отвечал он, – таким образом я спасу вас. С этого дня я более здесь не должен показываться. Супруг ваш не должен знать, что я был здесь. Я должен быть для вас совершенно незнакомым.

– Боже мой! – прошептала она испуганно. – Неужели я более не увижу вас?

– Увидите, – отвечал граф. – завтра вечером, когда стемнеет, выходите из дому, нанимайте карету и поезжайте в Елисейские поля. Я буду ждать вас в конце аллеи лорда Байрона.

Эрмина, по-видимому, была в нерешительности, и поэтому он, устремив на нее спокойный взгляд, спросил:

– Взгляните на меня: разве я не чистосердечен?

– Я пойду, – сказала она, слегка покраснев. Граф встал и, поцеловав руку, прибавил:

– Верьте мне. Я спасу вас.

Он сделал несколько шагов к двери, но затем воротился:

– Ни слова об этом никому, даже вашей матери. Помните, что от этого зависит успех.

– Будьте покойны, – отвечала она.

Граф ушел, оставив Эрмину, погруженную в бездну мрачного беспокойства, но тем не менее доверчиво относящуюся к человеку, которого Вильямс, проклятый, поставил на ее пути.

Граф де Шато-Мальи приезжал к Эрмине в фаэтоне, обыкновенно лишь с маленьким грумом.

Молодой граф был немного взволнован сценой, разыгранной им с искусством даровитого актера. За неделю перед этим он, быть может, посовестился бы самого себя, но теперь… жребий брошен. Притом же он говорил, что в любовных делах цель оправдывает средства.

* * *

В подобных размышлениях он подъехал к дому. Квартира его была в первом этаже, она отличалась богатством, но вместе с тем той простотой, которая сразу дает понятие о человеке мужественного и строгого характера. Все комнаты оклеены были темными или серыми обоями, на стенах развешаны картины Мурильо и Габека, позолоты и разных побрякушек почти нельзя было заметить, что доказывало, что граф не принадлежит к числу тех людей, которые желают выставить напоказ свое богатство.

Прислуга графа состояла из грума-британца, старухи кухарки и арапа по имени Снежный Ком.

Снежный Ком, отворив графу дверь, сообщил, что его ждет какой-то незнакомец.

Граф спокойно вошел в залу.

У камина сидел человек, одетый в узкие клетчатые панталоны, нанковый жилет и коричневый сюртук со стоячим воротником, на голове круглая прямая шляпа с небольшими полями. Одним словом, это был Артур Коллинс, тот самый, с которым мы уже познакомились на балу у маркизы Ван-Гоп и который был секундантом у виконта Камбольха на дуэли с Фернаном Роше.

– А, наконец, – небрежно проговорил он, увидев входящего графа.

– Здравствуйте, милорд, – обратился граф, садясь.

– Ну, как дела? – спросил сэр Артур.

– Все исполнено согласно вашим инструкциям, – ответил граф.

– Письмо, которое я вам послал, вы показали?

– Да, и представил очень нелестную картину моей мнимой страсти к этой также мнимой женщине, которую вы называете Топазой.

Затем граф подробно рассказал описанную нами выше сцену.

Сэр Артур слушал его с важным видом, по временам лишь кивая головой в знак одобрения. Наконец, когда граф начал рассказывать о страданиях, простодушном доверии и о легкомысленном предании себя Эрминою на его волю, на лице англичанина изобразилось живое удовольствие.

– Да, дела ваши, милый граф, идут успешно, – проговорил он наконец.

– Вы думаете?

– Без сомнения. В этом, что вы ей рассказали, есть много правды.

– И Топаза существует?

– Конечно, потому что она писала.

– И настоящее имя ее Топаза?

– Нет, но это безразлично.

– Однако мне приятно думать, что она менее опасна, нежели можно предполагать по сделанному мною портрету.

– Ошибаетесь, вы еще далеко от истины.

– Но в таком случае мы совершаем гнусное дело. Сэр Артур улыбнулся и устремил на графа неподвижный пытливый взгляд.

– Вы шутите? – спросил он холодно.

– Нисколько. Я начинаю даже жалеть, что заключил с вами условие.

– Хотите уничтожить его?

– Гм… – отвечал граф в нерешимости, – я не прочь употребить все усилия, чтобы понравиться молоденькой хорошенькой женщине, но быть участником разорения ее мужа…

Сэр Артур пожал плечами.

– Вы не в своем рассудке, – проговорил он после короткого молчания. – Заметьте, что не вы отдали г. Роше в руки этой женщине, вы не принимали никакого участия ни в ссоре, ни в дуэли, ни в похищении раненого.

– Положим, что так, однако…

– Следовательно, – продолжал англичанин, – разорение Роше вас не касается. Ваше дело – понравиться его жене, вот и все. Наградою за это будет дядюшкино наследство, которое у вас отнимут, если я откажусь помочь вам. Впрочем, успокойтесь: Фернан Роше не разорится.

– Вы обещаете мне это?

– Не забудьте, что у него двенадцать миллионов.

– Черт возьми! Я никак не предполагал, что он так богат.

– Начинаете ли вы наконец понимать меня?

– Почти.

– Вы уже приобрели доверие и дружбу госпожи Роше. Надежда, что вы возвратите ей мужа, что вырвете его из рук этой ужасной женщины, заставит ее пренебречь всеми приличиями и обращаться с вами как с братом.

– Но ведь я не возвращу ей мужа. – Вы возвратите его.

– Я вас не понимаю, – проговорил граф изумленно. – Завтра вечером у вас будет свидание с нею, не так ли?

– Да, к вечеру, на Елисейских полях.