Подвиги русских морских офицеров на крайнем востоке России

Итак, весь вопрос состоял в том, справедливы или несправедливы заключения знаменитых мореплавателей. Но кто мог тогда заподозрить ошибочность заключения такого авторитета? Кто мог поднять тогда завесу, спущенную им на этот край? Наконец, кто мог сомневаться в ошибочности донесений Владыкина, Якоби (в 1756 году) и затем миссии нашей из Пекина, что будто бы народы, обитающие в Приамурском крае, зависят от Китая и управляются особыми вассальными Китаю князьями[9]?..

Глава четвертая. Русские владения в Тихом океане в первой половине XIX века

Появление на наших картах неверной границы с Китаем. — Причина невнимания нашего к этому обстоятельству. — Исследования западного берега Охотского моря и сообщение его с Якутском. — Фомин, Сарычев и Кузьмин. — Экспедиция капитана Литке. — Наше положение на Восточном океане, в Охотске и Петропавловске. — Различные мнения о Камчатке. — Появление в наших морях китобоев. — Их действия. — Заключение трактатов между англичанами и китайцами в 1840–1844 годах

Вполне доверяя упомянутым в предыдущей главе заключениям знаменитых мореплавателей о реке Амуре, о прибрежьях Татарского залива и сведениям, доставленным нашей миссией из Пекина, мы оставались весьма естественно совершенно равнодушными к Приамурскому краю, но все-таки упорно отклоняли предложение китайцев о разграничении этого края. Несмотря на это, на географических картах стала появляться граница наша с Китаем от верховьев реки Уды к востоку до Тугурской губы. Граница сначала появилась на английских и немецких картах, а впоследствии и мы нанесли ее на свои, перепечатывая последние с иностранных изданий. Мы делали это, совершенно забывая, что на основании первого пункта Нерчинского трактата 1689 года здесь нельзя было означать какой-либо пограничной черты, и смотрели на это равнодушно, вероятно потому, что давали полную веру упомянутому заключению европейских авторитетов о недоступности с моря реки Амура и ее лимана; причем, конечно, Приамурский край становился для нас совершенно бесполезным. Между тем перепечаткой неверных карт мы как бы признали, что вся страна к югу от произвольно проведенной на них пограничной черты принадлежит Китаю, и не жалели об этом, потому что верили таким сказкам, как, например, будто китайцы имеют в Приамурском крае значительные силы для охранения, или, еще лучше, что на нижнем Амуре находятся города и крепости, каковы Тон-ден-Кажен и другие[10].

Другой причиной нашего равнодушия к этому краю было то обстоятельство, что Берингово, Камчатское и Охотское моря в то время еще не посещались китобоями, их бороздили только одни наши транспорты, перевозившие из Охотска продовольствие на Камчатку и в североамериканские наши колонии. Возникновение настоящего коммерческого движения в Тихом океане нам казалось тогда весьма отдаленным или, лучше сказать, невозможным и в будущем. Мы никак не могли тогда и думать, что Англия откроет для торговли Китай и вместе с Северо-Американскими штатами создаст на Тихом океане коммерческое движение. По-на-стоящему, если бы мы следовали планам Петра I и Екатерины II, почин в этом деле должен был бы принадлежать России. Утвердись мы несколькими десятками лет ранее в При-уссурийском и Приамурском крае, англичане и американцы не обошли бы нас, заводя торговлю с Китаем.

Теперь интересно оглянуться назад и проследить, что мы делали в то время и принимали ли какие-нибудь меры, чтобы предупредить Англию и Америку или, по крайней мере, чтобы не остаться безучастными в их предприятии. Ответ короток: мы не только ничего не делали в этом направлении, но даже и не стремились заселить и приучить к оседлой жизни население восточных владений; что же касается Приамурского края, мы его не трогали, боясь этим раздражить китайское правительство, а оно, в свою очередь, не обращало внимания на этот край, опасаясь нас раздражить. Вот какой странной политики держались тогда обе стороны — мудрено при этом что-нибудь сделать.