Подвиги русских морских офицеров на крайнем востоке России

После этого в конце декабря 1849 года в Иркутск пришло последовавшее 2 декабря 1849 года высочайшее повеление, в силу которого предписывалось: Охотский порт перенести в Петропавловск, который и должен был стать главным укрепленным нашим портом на Восточном океане, почему его следовало усилить командами, материалами и орудиями, доставленными на транспортах из Кронштадта; начальника Аянской фактории Завойко назначить губернатором Камчатки, из которой образовать отдельную Камчатскую область; для развития на Камчатке земледелия переселять туда ежегодно по 25 крестьянских семей; приять на счет казны окончательное устройство и содержание Аянского порта, а Аянскую факторию возвести на степень правительственного порта, усилив ее воинскими командами. Наконец, по реке Мае и между Нельканом и Аяном создать земледельческие поселения для поддержания Аянского порта. Это повеление предписывалось привести в исполнение генерал-губернатору Восточной Сибири Н. Н. Муравьеву, в распоряжении которого должны находиться и все суда в Охотске и на Камчатке, под названием сибирской флотилии; точно так же в распоряжение генерал-губернатора посылать из Кронштадта в Охотское и Камчатское моря военные крейсеры для прекращения насилий, производимых иностранными китобоями. Вместе с тем остановленную в Иркутске экспедицию Ахте не посылать для определения границы, а направить, по усмотрению генерал-губернатора, для исследования Удского края. Что же касается дальнейших действий в районе Охотского моря, то ожидались мои подробные объяснения. Вместе с этим 6 декабря за благополучный приход транспорта в Петропавловск, скорую в хорошем состоянии доставку грузов и за сохранение здоровья команды, по прежним примерам, я был произведен в капитаны 2-го ранга[37], а офицеры награждены были как за это, так и за опись — чинами и крестами.

Глава одиннадцатая. Русский флаг над Приамурьем поднят

Мое прибытие в Петербург. — Объяснение с князем Меньшиковым и в Комитете. — Прибытие в Иркутск 27 марта. — Поездка в Якутск и Аян с М. С. Корсаковым. — Встреча с Д. И. Орловым. — Основание Петровского зимовья. — Плавание вверх по Амуру. — Объявление от имени правительства о принадлежности Приамурского края России. — Предписание Д. И. Орлову. — Донесение генерал-губернатору от 4 сентября 1850 года. — Мое возвращение в Иркутск и оттуда в Петербург

По прибытии в Петербург 28 января 1850 года я явился к князю Меньшикову и представил ему все чистые и черновые журналы и карты наших исследований и открытий, а вместе с этим и рапорт Н. Н. Муравьева о том, что, ввиду сделанного мною открытия, в навигацию же 1850 года необходимо занять устье Амура 70 человеками воинских чинов. Для исполнения этого Н. Н. Муравьев просил князя Меньшикова о моем назначении в его распоряжение. Князь принял меня весьма благосклонно и объявил, что хотя государь, весьма довольный моим смелым поступком, простил меня за то, что я, не получив еще его повеления, решился идти к устью Амура и в его лиман, но граф Нессельроде и большинство членов Особого комитета, председателем которого являлся граф, обвиняли меня за таковую дерзость[38] и сообщили императору о своем сомнении в справедливости моих открытий на том основании, что «они совершенно противоречат представленному в конце 1846 года докладу графа Нессельроде и донесению барона Врангеля по тому же вопросу, а равно и донесениям нашей миссии в Пекине». На это я отвечал князю, что заключение графа Нессельроде и большинства Комитета, как он изволит увидеть из представленных ему документов, совершенно ошибочное и для меня и всех моих сотрудников оскорбительное. «Кроме того, — сказал я, — правительство всегда может проверить, в какой степени справедливы мои донесения Вашей светлости, доведенные до государя и, если они окажутся согласными с мнением графа Нессельроде и большинства Комитета, то я подвергаюсь строжайшей ответственности, гораздо более строгой, чем та, какую уже определили, а потому почтительнейше прошу Вашу светлость защитить меня и моих сотрудников от подобных нареканий».