Подвиги русских врачей<br />(Из истории борьбы с заразными болезнями)

Читая теперь отчет Богуцкого, можно сказать, что многие положения его до сего дня остались непоколебимыми, хотя отчет вышел из печати более сорока лет назад. Правильно был и начертан план изучения чумы. Было высказано также пожелание об устройстве научного института. План проникнут истинной человечностью, автор отрицает, что китайское население представляет особую опасность в смысле распространения чумной эпидемии. Дело не в цвете кожи, а в бытовых и экономических условиях.

К отчету приложены подробные протоколы научных совещаний. В них принимали деятельное участие и проф. Д. К. Заболотный, и все врачи экспедиции.

Профессор Заболотный на одном из этих совещаний сообщил о своих работах. Он создал школу борцов с чумой. Его ученики впоследствии работали во всех уголках земного шара.

В 1915 г. были выпущены в свет два тома трудов экспедиции под редакцией Д. К. Заболотного «Легочная чума в Маньчжурии в 1910–1911 году». Бывшие участники Харбинской экспедиции, читая статьи в названных книгах, много, должно быть, передумали и пережили вновь; как на экране прошли в их памяти тяжелые дни и бессонные ночи. Живыми встали опять перед ними их товарищи, героически боровшиеся с чумой: и Мария Александровна Лебедева, и Лев Михайлович Беляев, и Илья Васильевич Мамонтов…

Наука создается не только в больших центрах, развитие ее не является привилегией небольшой группы ученых. И на примере данной экспедиции еще раз видно, что русская наука и практическая деятельность наших врачей оказались на огромной высоте. Борьба с чумой в Маньчжурии была поистине замечательной победой энергии, знания и героизма над слепой стихией. Понимая, какие угрожающие последствия может дать такая эпидемия, правительственные представители Китая и китайские, английские и французские врачи с большим вниманием следили за работой русской экспедиции. Всего в Маньчжурии заболело легочной чумой, а следовательно, и погибло, по расчетам тогдашних эпидемиологов, 60 тыс. человек. А по данным Громашевского, наиболее достоверным, — около 100 тыс. Несмотря на такой размах, эпидемия все-таки была остановлена.

Нам удалось получить интереснейший документ об этой эпидемии у сотрудницы экспедиции М. А. Суражевской. Она пишет: «Даниил Кириллович Заболотный ничего не боялся и потому в 11-м году, когда доктор Богуцкий телеграфировал ему: „что делать“, он нисколько не смутился и пригласил не только нас, меня и доктора Чурилину, но также и двух курсисток ехать в Харбин на чумную эпидемию…

Участники научной экспедиции по чуме под руководством Д. К. Заболотного.

Эпидемия была в буквальном смысле слова ужасная. Выходя на работу, мы шли сквозь строй выброшенных на улицу трупов, в фанзах, где жило 42 человека, мы не заставали ни одного живого, а город Фудзядзян (уже в Маньчжурии) был залит керосином и сожжен, потому что в нем не осталось ни одной живой души. Китайцы не боятся смерти; всех умерших они выбрасывали на улицу, в Сунгари-реку или на поля в кусты. Когда сошел снег, все трупы обнажились. Все они по исследованию оказались чумными и все были сожжены экспедицией. Экспедиция разрыла китайское кладбище и европейское, и все было уничтожено и сожжено… Чумы не осталось».

Заболотный поместил небольшую статью о Турчиновиче в «Архиве биологических наук» вскоре после смерти его и указал в ней, что этот случай был четвертым случаем лабораторного заражения чумой во всем мире[7]. Шрейбер был пятым в этом трагическом перечне лабораторных заражений, но им печальный список не окончился. История науки не забудет всех этих героев. Вскоре после них погиб замечательный русский врач, разносторонне одаренный человек, который, чувствуя в себе огромную силу, направлял ее на пользу обществу и на благо народу.

Звали его Ипполит Александрович Деминский, родился он в Новомиргороде 16 апреля 1864 г., но уже с 3 лет жил в Астрахани. После окончания гимназии Деминский поступил на медицинский факультет в Казани. Семья не могла его поддерживать. Да и семьи, собственно, не было. Когда мальчику было 14 лет, умерла его мать, а еще через два года и отец — ветеринарный врач, пользовавшийся в городе большой популярностью. В Казани он жил на стипендию, потом в течение многих лет отрабатывал ее, занимая различные врачебные места в огромной Астраханской губернии. Но, трудясь в самых глухих местах, Деминский не опустился, не погряз в обывательской тине; он сотрудничал в газетах, занимался геологией и ботаникой, думал об укреплении песков.

Его другом и по Астрахани, и по Казани был талантливый, рано умерший ботаник С. И. Коржинский (1861–1900), еще молодым человеком избранный членом Российской Академии наук. С ним И. А. Деминский работал по изучению почвы, климата, почвенных вод и флоры. Работал он, однако, не как любитель в этой области, а как признанный, хотя и недипломированный специалист; недаром Академия наук 13 мая 1898 г. за его совместные работы с Коржинским удостоила его почетным званием корреспондента главной физической обсерватории.