Подводная агентура

Он должен был подать сигнал на ту сторону, если потребуется. А потом он услышал отчаянную стрельбу. Как он сам признался, стрельба показалась ему именно торопливой, поспешной. Мохаммад, бывший солдат, участвовавший в настоящих боях, сразу понял, что случилась беда. Это могли быть федеральные солдаты, полицейские, которые неожиданно напали на лагерь. И это было странно, потому что Шараф отличался нечеловеческой хитростью и, уж во всяком случае, выставил посты. Подобраться к лагерю незаметно невозможно. Других криминальных групп в этой местности не водилось, поэтому непонятно с кем и почему началась перестрелка.

Правда, прекратилась она так же быстро, как и завязалась. С самыми жуткими предчувствиями и с максимальной предосторожностью Мохаммад приблизился к лагерю и услышал только стоны. Он спустился под карниз скалы и увидел троих раненых и одного убитого. Девушки не было и еще одного юноши-эфиопа – толкового проводника – тоже.

Сам Шараф лежал с простреленной грудью, еще один – с окровавленной головой. И только вон тот, с простреленной ногой и который сейчас мучается от начавшейся лихорадки, рассказал, что тут произошло.

Когда девушке развязали руки и со смехом стали предлагать поесть, прежде чем ее убьют, она вдруг преобразилась. Раненый сказал, что это было страшно. До этого незнакомка вела себя как покорная овечка, она терпеливо сносила оскорбления, тычки, пинки и угрозы. Она просто отказывалась отвечать, ссылаясь на то, что ничего не знает и что она просто заблудилась.

Как только ее руки стали свободны, девушка схватила ближайшего к ней контрабандиста, мгновенно вывернула ему руку, развернула к себе спиной и прижала локтем ему горло. Другой рукой она выдернула у него из-за пояса пистолет и начала стрелять. Первым получил две пули в грудь сам Шараф, потом она прострелила голову вон тому, который кинулся к автомату. Еще один, кого Мохаммад уже закопал, успел схватить оружие. Девушка, стоявшая к нему спиной, выстрелила дважды, почти не целясь, и он упал замертво. Она попала ему точно в сердце.

Каким-то образом незнакомка поняла, что юноша-эфиоп очень ценный для нее человек, он знает каждый камень и каждый кустик в этом районе и не раз переходил границу с караванами контрабанды. Девушка выпустила пленника, которого держала за горло, и бросилась за эфиопом, когда тот бросился бежать. Правда, она предварительно всадила две пули в ногу последнему охраннику. Он упал от страшной боли, потому что стреляла незнакомка не просто в ногу, а именно в кость, так, чтобы надежно обездвижить человека, исключить любую возможность преследования и сопротивления.

Эфиопа она поймала в три прыжка, сунула ему в нос горячий ствол пистолета и приказала подчиняться. Вдохнув запах сгоревшего пороха, видя окровавленные тела и слыша душераздирающие стоны, парень в страхе согласился. Затем она что-то долго шептала ему на ухо, они собрали какие-то вещи и ушли к границе. А потом он потерял сознание.

– А ты почему тут сидишь? – спросил Андрей.

– Вот-вот должен прийти караван, люди. Они помогут. Но Шараф, наверное, умрет. И вон тот, с простреленной головой, тоже.

– Ладно, Мышь, достань аптечку, посмотри, что с ранеными, и вколи им антибиотиков. Рысь, поднимись вон туда повыше. Следи за подступами со стороны территории Сомали. Сейчас поедим, и я тебя сменю. Отдохнем до прихода каравана, а там уговорим кого-нибудь провести нас через границу.

– Уговорим? – усмехнулся Рыськин, поднимаясь с земли и отряхивая штаны.

– Ага, – со смешком поддакнул Маштаков. – Мы будем очень убедительны. А ты, костлявый! Как тебя, Мохаммад? На вот, поставь на огонь еще пару банок. И хлеб нарежь… Хотя нет, нож тебе в руки давать не буду. Знаю я вашу подлую натуру.

После уколов раненые затихли и забылись сном. Перевязаны они были все со знанием дела, и тревожить их раны не стоило. Тот, у которого была прострелена голова, так и не приходил в сознание. Миша Маштаков на всякий случай связал руки и ноги единственного здорового контрабандиста и прислонил его неподалеку к скале.

– Ну, что будем делать, командир? – тихо спросил он, когда они выгребали из банок остатки тушенки. – Ждать караван, брать заложника? Не боишься, что нам припишут дружбу с этой девахой и погонятся следом? Она нам нужна, эта дополнительная проблема?

– Думаю, все обойдется, Миша. Доказательств, что мы с ней заодно, нет, да и напали они на нее первыми. А еще не забывай, что этого Шарафа тут боятся и ненавидят. Думаю, большинство будет радоваться, что его пристрелили. Посмотри на него. Он же до утра не доживет.

– Ладно, тебе решать, а наше дело стрелять.

– Проблема у нас, Миша, в другом. Тут мы ее маршрут вычислили, а как она пойдет по территории Эфиопии? А если она не просто так туда рвется, если у нее там явка, если ей там сделают документы?

– А хрен ее знает. До сих пор она оставляла за собой очень заметный след. Но может, это просто потому, что она спешила.