Подводная лодка (The Boat)

«Кто-то сигналит фонариком», — доложил Крихбаум.

«Где?»

Я протер свои глаза. Едва различимое мерцание света появилось на короткое время в центре тени.

Командир в молчании наблюдал. Точка света появилась и дважды мигнула.

«Это они», — сказал он, и продолжительно выдохнул.

Я недоверчиво вглядывался в мигающую точку света. Не было никаких сомнений — она исходила от маленького фонарика.

«Не такая уж пышная встреча», — выпалил я.

Командир фыркнул. «Они не могут рекламировать наше присутствие».

U-A приблизилась ближе к темной массе, которая постепенно разделилась на три явно различимых части: трио судов, пришвартованных корма к корме. Мигающий огонь исходил от среднего. Расстояние между «Везером» и его соседями увеличивалось по мере того, как мы приближались.

Командир остановил электромоторы и отдал команду на руль. Неожиданно я услышал немецкую речь: «Пошевеливайтесь там с кранцами! В чем дело — ручонки боитесь запачкать? Ну-ка, подавай еще один вон туда!»

Темная полоска воды между нашим выпирающим балластным танком и вертикальной скалой борта судна суживалась, пока не пришлось выворачивать шею, чтобы взглянуть вверх на неясные фигуры, перегибающиеся через леера.

Боцман был теперь на палубе, гоняя своих матросов туда-сюда посредством приглушенных ругательств. Четыре или пять кранцев аккуратно опускались сверху.

«Похоже, что они свое дело знают», — произнес Командир.

«Быть может, им приходится постоянно практиковаться — или мы их первые клиенты?»

Он не ответил.

Дьявольски грохот доносился до нас с судна, стоявшего на якоре недалеко от нас и грузившегося с нескольких лихтеров при сиянии дуговых ламп. Лебедки производили ритмичное возвратно-поступательное громыхание.

Командир проворчал: «Эта шумиха нам сейчас на руку».

Единственное освещение, дозволенное нам — тусклый свет из иллюминаторов.

Кранцы заскрипели и завизжали.

Штормтрап скользнул вниз по борту. Я немедленно взобрался по нему вслед за Командиром. Мои мускулы были задеревеневшими, а суставы скрипели — трап боевой рубки был детской забавой по сравнению с этим трапом. Навстречу мне протянулись руки и вытащили меня через борт. Кто-то сжал мою руку. «Добро пожаловать на борт «Везера», Командир».

«Нет, э-э, — я имею в виду, что Командир — это он».

Мы стояли, изумленные, на входе в салон.

Снежно-белые скатерти, букеты цветов, переборки, облицованные шпоном и отполированные как зеркало, изящно подобранные шторы у иллюминаторов, ковры, в которых утопали ноги… Я двигался как во сне. Повсюду были декоративные растения, не только в горшках на палубе, но еще и подвешенные на подволоке на латунных цепочках. Несколько плюшевых кресел стояло вокруг стола, на котором была чаша с виноградом.

Мой желудок неприятно сжался. Я ожидал, что сейчас кто-то взмахнет волшебной палочкой и все исчезнет.

Я глазел на сияющее, пасторское лицо незнакомого капитана, как будто он был созданием из космоса: белая борода, загорелое лицо с монашеской челкой седых волос, безупречный воротничок и галстук.

Еще рукопожатие, и голос, рокочущий мне издалека. Безусловно, Командиру следовало бы одеть что-то другое вместо этого своего вечного свитера! Капитан «Везера» вряд ли ожидал, что такое рваное одеяние скрывало под собой командира подводной лодки. Я чувствовал, что краснею, но они наконец-то вступили в контакт. Энергичное рукопожатие, улыбки, одновременные слова приветствия.

Нас проводили и усадили в кресла. Появились офицеры судна во всем своем великолепии. Еще рукопожатия, еще улыбки. Старик с успехом мог бы нацепить свой Рыцарский Крест по этому случаю.

Капитан «Везера» положительно старался изо всех сил, чтобы доставить нам удовольствие. Сам он как будто шагнул из книжки с картинками — обветренное лицо и сверкающе глаза, с ушами, как у слона. Судовая пекарня выложилась до конца, готовя угощения для нас с утра. Выпечка, свежий хлеб — все, что мы могли бы пожелать. Мой рот заполнился слюной — стоп, ради всего святого, стоп!

«Рождественский пирог и свежие булочки тоже, разумеется», — добавил он. «Свежие колбаски, вареная свинина — зарезали только сегодня утром — и еще бифштексы. Любые фрукты, даже ананасы. Апельсины — сколько душа пожелает. Свежие фиги, виноград, миндаль…»

Боже на небесах, мы попали в страну обетованную! Прошли годы, с тех пор как я видел апельсин или ананас. Что же до свежих фиг, я их никогда в своей жизни не пробовал.

Капитан наслаждался нашим тихим изумлением. Затем он произвел нечто вроде пасса волшебника над столом. Через мгновение вошел стюард с обильными блюдами нарезанных колбасок и ветчины.

Мои глаза увлажнились. Старик тоже размяк. Он вытащил себя из кресла, как если бы вид такого изобилия был ему невыносим. «Если вы меня извините», — запинаясь, произнес он, «я бы хотел проверить, как идут дела».

«Все идет чудесно — не беспокойтесь — никаких проблем», — уверили его одновременно с трех сторон, и капитан силой усадил его обратно в кресло.

Он сидел в кресле и выглядел обеспокоенным. «Номер Первый и Стармех», — сказал он мне, «не могли бы Вы их привести…»

Я уже подскочил на ноги.