ПОДВОДНАЯ ОДИССЕЯ «Северянка» штурмует океан

Второй этап программы исследовательских работ — наблюдение за донным тралом — прошел менее напряженно и, можно сказать, прозаично. За предшествующие дни все освоились, привыкли к подводной жизни. Уши приобрели хорошую сопротивляемость и стали достаточно тренированными, позволяя спокойно менять глубину. Киносъемка донного трала, проходившая на прибрежных площадках, производилась киноаппаратом, с которым плыл оператор, т. е. один из нас. Иногда аппарат при спуске трала привязывался к верхней подборе или любой другой части трала, и тогда оператор по схеме номер один пикировал на него и производил съемку, лежа на трале. В этом случае раздувшееся сетное полотно было надежным ложем для «утомившегося путника». Нам повезло, потому что на пути трала много раз встречалась и рыба.

Главная особенность в работе донного трала — возникновение клубов ила, поднимаемых досками. По существу эта завеса и определяет поведение рыб в пространстве между досками и устьем. Добычей нашего трала стали ласкирь, хамса, барабуля и, наконец, пресловутый морской дракончик и его не менее устрашающая сестра — скорпена. Часть из них была более активна, особенно рыбы, собранные в стаю, другая часть позднее обнаруживала надвигающуюся опасность. Некоторые рыбы долго пытались плыть вместе с тралом, но затем не выдерживали соперничества и скатывались в его устье.

Наблюдения за тралом, завершившие цикл, начатый еще на «Северянке», подтвердили ряд положений, а именно: для пелагических рыб (живущих в пелагиали — толике воды), хорошо обнаруживаемых хищниками, повышенная активность в случае опасности и стайное поведение являются, по–видимому, наилучшими средствами для обеспечения сохранения численности вида. Донные же рыбы для этого используют различную тактику: затаивание, покровительственную окраску, угрожают колючками и лишь в крайнем случае спасаются бегством. Один из главных выводов — это необходимость увеличить скорости траления до четырех — четырех с половиной узлов.

За двадцать дней экспедиции, курсируя вдоль берега, «Кристалл» оставил за кормой около семисот миль, а мы, превратившись на время в человеко–рыб, отсняли, говоря морским языком, десятки кабельтовых цветной кинопленки.

Последние погружения в сентябрьское море мы совершали в шерстяных костюмах и даже просто в теплом нижнем белье, утратив всякую фотогеничность. У двора стоял октябрь, и здоровье для нас было дороже любого зрительного эффекта.

Перед возвращением в Керчь зашли в Сочи, чтобы провести там выходной день, и, естественно, отправились в автомобильную экскурсию на гору Ахун, откуда открывается чудесный вид на горы Кавказского хребта. Автобус, подвывая от напряжения, зигзагообразной дорогой тащил нас в гору, вершина которой была увенчана высокой наблюдательной башней. Осмотрев сначала четыре стороны света, я взглянул вниз, где у подножия башни муравьями копошились человеческие фигуры. «До чего же высоко», — подумал я и спросил у стоящего рядом Виктора, не знает ли он, какая высота этой башни. «Ровно тридцать девять метров, — ответил он с лукавой улыбкой, — совсем как в Пицунде».

Раз уж мы вынужденно отвлеклись от одиссеи «Северянки» и занялись научным дайвингом, то я позволю представить еще несколько эпизодов из этой сферы. А к подлодке вернемся позже.

СВЕТ ПОД ВОДОЙ

Открытие профессора Борисова. — Ночные погружения. — Килька в роли кинозвезды.