Подводная пирамида

— Я Арес. Это моя территория, и ты не имеешь права находится здесь, ясно? А ну, проваливай отсюда, а то…

— А то что?

Он помотал головой, будто пытался вытряхнуть блох из своей гривы, и рявкнул так, что Афродита немного напугалась.

— Я… Я — лев!.. Арес, если быть точнее! Моя территория — это мой храм, а не твой! Иди отсюда!

Афродиту рассмешило такое поведение нового собеседника из ряда кошачьих.

— Ты — лев!? Ха-ха-ха-ха-ха! Ты…Ты… Ха-аха-ха-ха-ха!

Данный поступок сильно разозлил нашего царя зверей или обидел… Не знаю. Но то, что ему не понравилось поведение нашей героини, сразу было видно. Лев так смешно скривил морду, гневно вытаращил свои глаза, что было похож на клоуна с царской гривой.

— Ха-ха! — спародировал он Афродиту. — я те покажу: "ха-ха…"

Арес рявкнул на всю клетку и весь зоопарк, что очень привлекло посетителей. Их начали фотографировать: яркие вспышки слепили и нервировали Ареса, а наша Афродита заливалась львиным хохотом, смотря на глупое положение нашего царя зверей.

— Ты похож не на Ареса, а на любимца… Эдгара и Аскольда Запашных… — Львица не могла сдержать свой смех, — Ха-ха-ха-ха-ха!

Лев был в бешенстве, но что-то его останавливало, чтобы не врезать хаму в его клетке. Уже через минуту лев ржал вместе с львицей: его так рассмешило собственное положение, что он сначала редко, потом чаше, потом еще чаще начал смеяться вместе с своим сокамерником.

— Как тебя зовут, незнакомец или ты незнакомка? Афродита была возмущена: к ней, царице всего этого зоопарка, всемогущей Афродите, обращался какой-то гривастый жлоб, не отличающий её пола, и он, как она выразилась, этот бестактный самец, с ней так обращается.

— Я требую извинений. — Она гордо подняла голову вверх и чуть-чуть прикрыла глаза, чтобы быть под стать царице, — Я жду!

Лев стоял некоторое время в ступоре, но затем расхохотался, что, естественно, не понравилось Афродите. Она скривила морду от негодования, причем такую смешную, что даже посетители зоопарка засмеялись над ней… над царицей.

— Ваше высочество. — Сказал с наигранным почтением Лев, наклонившись перед львицей, — Я прошу… Ха-ха-ха! Я прошу…

Лев, как вы поняли, не смог извиниться перед Афродитой. А только дико смеялся.

Этот инцендент вывел из себя "её высочество", и она пошла к ближайшему дереву, по дороге споткнулась, что вызвало смех у льва. Она пренебрежительно посмотрела на него, потом снова гордо подняла подбородок и пошла, еще несколько раз поскользнувшись на мокрой траве возле дерева.

— Я научу этого быдло уважать царей. — На этом пожелании себе Афродита задремала.

Прометей

Кони — это самые преданные средства передвижения человека. Но людям это не главное, а главное — колбаса из своих верных друзей. Как же вкусно их мясо. Это все ерунда, что не осталось ничего святого. Нам то что? Друг и колбаса из него — лучше всякой святости.

Человеку надо постоянно жрать и жрать, а кого резать и зачем неважно. Главное — набить свой желудок и часами кричать чуть ли не на весь мир: «Как я нажрался!» — а потом всё сначала: друг, нож, колбаса, жрать, друг, нож, колбаса, жрать — всё постоянно будет так и не иначе.

Человек — животное и для него нет ничего святого — только съестное и эти бесконечные чувства к потомству, которое потом сдаёт своих уже стареющих и немощных «друзей» в психушку, так как они не дееспособны. Опять нож и опять колбаса.

Прометей был одним из многих коней, которых человек приручил и надел на его могучую шею узду, а ноги заковал, чтобы не смог убежать.

Он жил так же, как все его братья и сестры: ел овес, который ему приносила Анна (Прометей ей был так предан, что всегда пытался ее поцеловать и, тем самым, выклянчить себе морковку).

Ночью Прометей без особого желания слушал, как местное бабьё (жирные лошади) обсуждают местного коня Билана, ржание которого уже известно на весь мир или же самую последнюю модную сбрую, или узду, и как всё это хорошо сидит на лошадиных туловищах.

— Как это получилось, что такая лошадь Кармелита бросила такого коня как Миро? — чуть не плача говорила лошадь Курва (странная кличка для лошади, но так уж её назвали). — Как же это так!?

— Даже и не знаю, как это так получилось, что такой красавец с такой лошадиной мордой, мог навсегда покинуть несчастную лошадь Кармелиту. — это была самая прекрасная из местных сплетниц — лошадь Горячка, — какой он подлец!

Обе зарыдали по коню Миро и лошади Кармелите так, как будто это были их брат или сестра, или сын и дочь….

Прометей сердито и с явным видом того, что этот показушный идиотизм ему надоел, смотрел на этих баб и, наконец, не выдержал.

— Да заткнитесь вы уже! Сколко можно реветь по этим вымышленным дурам и дуракам? Вы словно хороните живых коней и лошадей. Все кони, которые находились в конюшне, поддержали Прометея.

Один конь, который получил прозвище панк, так как у него грива была похожа на ирокез, встрял в разговор Прометея с Курвой и Горячкой: