Подводные камни

– Хорошо. Давай сядем, выпьем, и ты объяснишь, куда ездил утром злой и расстроенный, а вернулся в хорошем настроении?

– Ладно. Поставим точку. А потом я пожарю мясо, а ты разбирайся с цветами.

Зейн решил не тянуть, лучше рассказать сразу, чтобы раз и навсегда закрыть тему.

– Ты уже знаешь, что утром я разговаривал с Бритт, а затем ездил к Эмили. Ну, об этом потом… После них я поехал в Эшвилл, чтобы увидеть Грэма.

– Я так и думала.

– Он словно побывал на ринге. Что, в общем-то, недалеко от истины. Оба глаза подбиты, нос вдребезги. Челюсть обмотана проволокой. Про яйца не скажу, но говорят, они тоже всмятку. Ты только не расстраивайся. Не надо.

– Я никогда не била людей, по крайней мере сильно. На тренировках совсем не то. Даже с Трентом было по-другому.

Зейн потянулся и задрал ей рукав футболки, выставляя напоказ синяки.

– Считаешь, он остановился бы на этом?

– Нет. Я знаю, что по-другому было нельзя.

– Ли разрешил мне присутствовать во время допроса в больнице. Они отыскали его машину, номер в отеле. Нашли уйму доказательств. В конце концов, как я и думал, Грэм не вытерпел моего присутствия. Не сумел вынести, что я сижу рядом и смотрю на него, поэтому выплеснул всю свою ненависть и злобу.

Зейн говорил как есть, ничего не смягчая, словно резал наживую.

– Значит, признался?.. – Дарби в полном изумлении сцепила под столом руки. – В убийстве жены и в том, что планировал убить тебя…

– Хотелось бы сказать, что он изменился со времени нашей последней встречи, но это не так. – Зейн достал мячик и уставился на него, задумчиво вертя в пальцах. – Кажется, будто тюрьма содрала с него маску. Он больше не способен притворяться. Теперь он такой, как есть.

Зейну становилось легче от того, что он сидит рядом с Дарби, чувствует аромат цветов, вдыхает свежий воздух после тяжелого дня. Он снова убрал мячик.

– Час назад Ли получил предварительный отчет о вскрытии. Грэм верно определил причину смерти. Субдуральная гематома, образовавшаяся в результате удара по голове. На Элайзе была уйма синяков – и свежих, и не очень. Думаю, защита станет настаивать на том, что это был несчастный случай.

– Но…

Зейн махнул рукой.

– Учитывая все обстоятельства и улики, он получит лет двадцать. Плюс нападение на тебя, нарушение условий испытательного срока, его старый послужной список… Он больше не выйдет на свободу. Так и умрет в тюрьме.

Замолчав, Зейн обвел взглядом двор, украшенный стараниями Дарби: цветы, которые он в жизни не додумался бы посадить, молодые деревья, яркие блестящие горшки.

– После той ночи я с ним больше не общался. Сперва был в больнице, прикован к каталке наручниками. Потом давал показания в суде, но его там не было. Поэтому сегодня я встретился с ним лицом к лицу впервые. Ради себя. Ради Бритт и Эмили. Ради бабушки с дедушкой. И тебя тоже. А когда ушел, то понял, что все кончено. Раньше такого не было, потому что я держал обиды в себе. Теперь – нет. Я вырвал их, как… как ядовитый сорняк с корнем. Раз и навсегда.

– Это было очень смело с твоей стороны.

– Его связали так, что он и пальцем пошевелить не мог.

– Я о другом. Душевные раны бывают крайне болезненными, нам обоим прекрасно известно. Ты серьезный парень и совершил смелый поступок, Уокер. Догадался его спровоцировать. Держу пари, ты был чертовски хорошим прокурором.

– Не жаловались. – Он улыбнулся. – По крайне мере, я не слышал. Теперь давай вернемся назад и закончим на высокой ноте. С Эмили все будет хорошо. Ей пока тяжело, и бабушке с дедушкой тоже, но мы справимся. У Бритт все отлично, и вообще у нее прекрасные новости. Она беременна.

– Она что?.. Здорово! – Дарби встала, приплясывая, и звонко стукнула своим бокалом по его. – Лучшая новость на свете. Когда рожать?

– Понятия не имею. Сам только что узнал. Она не хотела говорить, однако потом передумала. Бритт умеет исправить ситуацию.

– Не то слово! Ты должен подарить ей цветы.

– Точно. Завтра куплю. Иди разбирайся со своим букетом, принимай душ и прикладывай компресс. Я пока приготовлю нам ужин. Потом напьемся шампанским.

– Целиком и полностью одобряю твой план. – Дарби потянулась взять Зейна за руку. – Пусть день начался не лучшим образом, но закончим его весело и пьяно.

* * *

По мере того как подживали синяки, Дарби успела пообщаться с полицией Эшвилла, с прокурором, с репортерами из «Лейквью Уикли», из эшвиллской газеты, из Роли и даже «Ассошиэйтед Пресс».

В свое время процесс против доктора Грэма Бигелоу и его жены вызвал большой резонанс в средствах массовой информации. Случившийся через восемнадцать лет инцидент всколыхнул новую волну интереса.

Дарби знала, что Зейна тоже осаждают журналисты, поэтому оба вздохнули с облегчением, когда писаки переключились на другие, более свежие скандалы.

К концу июня она успела закончить работы у Зейна, втиснулась в расписание между гостями в последнем бунгало у Эмили и приступила к дому Маршей.

Еще с помощью ребят и Зейна, на удивление толково владевшего гвоздодером, она построила у себя сарай для оборудования, поставила симпатичный садовый навес, а также возвела каркас для теплицы.