Подводные камни

Дальше они говорили как подруги о стирке, походах по магазинам, еде и рецептах. И если бы кто-то увидел их и услышал то, о чем они говорят, то уж точно не поверил бы, что совсем недавно они вместе строили коварные планы, которые, будучи завуалированы разговорами на вполне безобидные бытовые темы, не перестали существовать. Это была всего лишь передышка, затишье перед новым очередным шагом на пути к миллионам, которые не давали покоя Марине. Она словно шла к ним по лестнице, но не такой, какие были в доме у Волковых, деревянные, с массивными большими ступенями, а по винтовой, извилистой и ненадежной. Каждый шаг грозил обернуться падением. Нельзя было сказать, выдержит ли очередная ступенька, не ступив на нее. Но Марина шла — оступалась и шла, и, несмотря на маленькие падения, продвигалась все выше и выше.

Как терпеливая охотница Марина взяла паузу, ожидая, что события сами сложатся необходимым образом. Да и они не могли не сложиться. Екатерина подозревала мужа, он ничего не делал для того, чтобы скрыть свои похождения — его образ жизни и распорядок дня были стабильны, не менялось ничего. Признаков того, что у Волкова что-то изменилось или он взялся за ум, не было. Хотя у Марины и были сомнения в том, что Волков так уж прямо, в открытую, изменяет жене, поспорить с фактами ей было сложно: в Екатерине росло недовольство, которое ей сдерживать было все труднее и труднее.

Бежали дни: Марина привыкла к тому, что ей нужно готовить, мыть посуду, стирать, убирать комнаты, ходить за продуктами и следить за хозяйским котом. Всему этому Марина училась в процессе, на ходу. Нет, не то чтобы она не была способна ничего приготовить, постирать или подмести в комнатах, но она должна была делать все это не так, как делала, живя одна в коммуналке. Как домработница она стремилась делать все быстро и хорошо, чтобы не заставлять хозяев быть недовольными ее работой.

Впрочем, никаких признаков недовольства не наблюдалось и ничего не говорило о том, что они могут появиться. Напротив, Волковы были довольны Мариной — она была аккуратна и старательна, готовила завтрак и ужин к заявленному времени. В доме царила чистота — Марина даже до блеска намыла окна на веранде, в кухне и в гостиной, во всех комнатах и в коридоре наверху. Ей никто не помогал, силы брались сами собой. Марина ощущала воодушевление, какое бывает у тех, кто не просто движется к своей цели, но и ощущает ее, видит и понимает, что осталось совсем немного до ее достижения.

И что уж совсем радовало Марину, так это то, что Волков и его жена привыкли к ее присутствию в доме, к тому, что она рядом, все видит и слышит, в том числе и разговоры. Марина же упорно делала вид, что ей все равно, о чем они говорят, что у нее свои заботы и на остальное ей не хочется отвлекаться. В отличие от первых дней своего пребывания у Волковых, Марина снова начала следить за собой, стараясь выглядеть привлекательно. Она находила минутку для себя, чтобы уложить свои непослушные рыжеватые волосы и немного подвести глаза. Результаты этого замечал Волков — он то и дело делал Марине комплименты.

Так прошло две с половиной недели. Весна вступала в свои права и о том, что была зима, и все вокруг было укрыто снегом, ничто не напоминало. В Мартыновке все зеленело: на кустарниках и деревьях пробивались листья, газоны уже вовсю зеленели. В выходные, когда хозяева ее отпускали, Марине не хотелось возвращаться в город и сидеть где-то с Викой. На это у нее не было ни сил, ни желания. Марина предпочитала уходить гулять, сидеть где-нибудь в тишине и думать о том, что будет делать с деньгами, когда их заполучит, как спланирует свою дальнейшую жизнь. Поэтому с утра, особенно в субботу, она стремилась как можно быстрее переделать все дела, накормить хозяев завтраком и быть предоставленной сама себе.

— Доброе утро, Михаил. Как спалось? — Марина стояла у плиты и готовила омлет.

На часах было восемь пятьдесят — Волков изменил себе и встал немного пораньше. Омлет еще не был готов, вода в чайнике только закипала.

— Спасибо, Марина, неплохо. И погода сегодня хорошая. Никак не могу привыкнуть, что уже не зима. Солнце светит в окно, а при свете я спать не могу, ворочаюсь и сразу просыпаюсь. Летом окно приходится плотно занавешивать, а жена ругается, потому что и без этого духота стоит страшная.

Волков наблюдал за Мариной, за тем, как она помешивает омлет, как убавляет огонь, достает тарелки и ставит их на стол — за каждым ее движением. Однако Марине, привыкшей к мужскому вниманию и не представлявшей без него жизнь, это было неприятно. Будто бы он, Волков, не просто смотрел, как она готовит, но и заглядывал в ее мысли, намерения, планы, изучал их, делал какие-то выводы для себя.

— Значит, подкалываете чеки?

— Что? — вздрогнула и переспросила Марина. — Вы про деньги?

— Я спрашиваю, собираете ли вы чеки? Я все расходы контролирую и слежу за ними. Так спокойнее и мне, и вам. А то мало ли, знаете, деньги на карточке вдруг закончатся, и вы не сможете нам готовить ваши замечательные завтраки, ведь так, Марина?