Всю вину за происшедшее, взвалили на экипаж. Сняли с занимаемых должностей начальника штаба 26-й ДиПЛ капитана 1 ранга Г. Заварухина (старшего на борту) и командира корабля капитана 2 ранга Г.М. Сизова, а также ряд других офицеров. Интересно отметить то, что буквально перед выходом в море, временно прикомандированный на К-122 капитан 2 ранга Г.М. Сизов, в письменной форме доложил командиру дивизии о неготовности корабля к выполнению задачи боевой службы. Этот рапорт, в общем-то, и избавил его от судебного разбирательства. Что же касается самой лодки, то в ноябре 1980 г. на СРЗ «Звезда» (пос. Большой Камень) ее поставили в восстановительный ремонт, но в апреле 1981 г. его прекратили из-за неудовлетворительного состояния главной энергетической установки и общесудовых сетей. В 1985 г. К-122 исключили из списков флота и поставили на отстой.
Все вышеперечисленные аварии и катастрофы стали следствием технологического несовершенства АПЛ первого поколения и той поспешности, с которой они строились. Однако к аварийным ситуациям иногда приводили неправильные действия личного состава. Характерно то, что они с удивительной точностью повторяли друг друга, и были вызваны режимом секретности, не допускавшим передачи столь необходимого опыта. Из-за этого не удавалось должным образом наладить соответствующую подготовку экипажей и специальных команд. Из этих аварий наибольшую известность получили две, одна из которых привела к полному разрушению корабля. Обе они были связаны с перегрузкой активных зон реакторов.
Перегрузка активной зоны реакторов являлась весьма сложной задачей, требовавшей четкой организации и жесткого контроля ядерной безопасности. В советском флоте она имела следующую организацию. Перегрузкой зоны занималась береговая техническая база. Перед началом ее проведения специалисты базы проверяли состояние корабля и его главной энергетической установки, а затем составляли соответствующий акт. С подписанием этого акта техническая база брала на себя всю ответственность за перегрузку.
Над реакторным отсеком вырезали часть надстройки и съемный лист прочного корпуса (на АПЛ первого поколения он крепился гайками). На освободившемся месте монтировали домик из алюминиевых сплавов, предотвращавший попадание осадков в реакторный отсек и сохранявший в нем установленный температурный режим. Реакторный отсек герметизировался, а входные люки в него опечатывались. После этого в реакторный отсек можно было попасть только с судна-перегрузчика.
Крышки отечественных реакторов, во всяком случае, АПЛ первого поколения, представляли собой полутораметровый в диаметре цилиндр высотой около двух метров. Между крышкой и корпусом реактором устанавливалась красномедная прокладка. От длительной работы эта прокладка «прикипала» к крышке и корпусу реактора за счет диффузии разнородных металлов. Поэтому крышку приходилось открывать при помощи гидроподрывателей.
Перед началом работ выгружали стержни компенсирующей решетки и аварийной защиты, закрепляли компенсирующие решетки стопором. Затем монтировали установку гидроподрыва и четырехроговую траверзу (так называемый «крестовик»). Крышку поднимали при помощи крана судна-перегрузчика, поэтапно, с выдержкой времени по строго установленной программе, не допуская малейших перекосов. Взамен снятой крышки устанавливали биологическую защиту.
Отработанные ТВЭЛ (на отечественных АПЛ их было по 90 штук в каждом реакторе) последовательно демонтировали специальным устройством и отправляли на несамоходную плавучую техническую базу (ПТБ), где они хранились под водой в изолированном отсеке. Вместо ТВЭЛ устанавливали нештатные стержни компенсирующей решетки и аварийной защиты, которые после испытаний заменялись штатными. Место посадки ТВЭЛ в реакторах калибровали и промывали бидистиллатом. После этого в подготовленные ячейки устанавливали новые ТВЭЛ, которые закреп – лялись аргоновой сваркой. Крышку реактора устанавливали с новой красномедной прокладкой. Для создания герметичности ее прижимали к корпусу реактора нажимным фланцем, обтягивая гайки на шпильках гайковертами под давлением 240 кг/см