Подводный флот Муссолини. Итальянские суб- марины в битве за Атлантику. 1940—1943

Тем не менее итальянские же планы в Атлантике выглядели достаточно авантюрно. Ведь в 1939 году итальянский ВМФ не мог рассчитывать на появление в этом регионе удобных мест базирования с необходимыми возможностями докования для своего подводного флота. Даже если иметь в виду дружественную державам оси позицию Испании, они не имели возможности в то время реализовать свои потребности в столь необходимых да и доступных им гаванях. Конечно, итальянские и немецкие подводные лодки могли бы совершать свои боевые походы из «домашних» баз, но это резко ограничивало бы время патрулирования в Атлантике. Итальянцам, кроме того, для нанесения ударов по коммуникациям англичан в океане необходимо было форсировать довольно мелководный Гибралтарский пролив. Наличие там английской военно-морской базы давало возможность осуществлять неусыпный контроль над довольно-таки узким проходом из Средиземного моря. Все это, конечно, при соответствующей организации противолодочной обороны.

Первые несколько месяцев начавшейся Второй мировой войны наглядно продемонстрировали, что союз между Германией и Италией был, по большей части, политическим и экономическим, так как военное сотрудничество было поначалу минимальным. Итальянское правительство было намерено поддерживать параллельный Германии курс, избегая прямого военного сотрудничества, несмотря на «крепчайший» «Стальной пакт».

Однако успешное для Третьего рейха начало кампании в Западной Европе в 1940 году внесло свои коррективы в итальянскую политику. Муссолини в разговоре со своим зятем Галеаццо Чиано, являвшимся тогдашним министром иностранных дел Италии, заявил: «Унизительно сидеть сложа руки, когда другие творят историю. Для того, чтобы сделать народ великим, надо заставить его воевать, даже с помощью пинков в зад. Я так и сделаю». Немцы, в свою очередь, не очень-то и настаивали на вступлении Италии в войну. Прохладное отношение Германии к итальянскому участию в войне объяснялось большими сомнениями в боеспособности итальянской армии и флота. Муссолини тем не менее уверял Гитлера в том, что состояние его авиации и флота превосходно, а армия на французской границе прекрасно вооружена и отлично экипирована.

Германский военный атташе в Риме, генерал Ринтелен, сообщал своему руководству нечто иное. Он писал в своем донесении, что, по мнению начальника итальянского генштаба маршала Бадольо, от Италии не следует многого ожидать, так как ее армия не готова к войне. Понятно, что Гитлер больше верил своему генералу, чем Муссолини. Проинформированный о желании Муссолини объявить войну Англии и Франции 5 июня 1940 года, он «великодушно» советовал своему соратнику вступить в войну 6 или 8 июня, но уж никак не 7-го, так как это была пятница, «которую многие считают несчастливым днем». Дуче внял доводам своего старшего партнера: начало военных действий пришлось на 10 июня, понедельник, который, как известно, тоже день тяжелый.

Муссолини следующим образом определил цели вступления Италии в войну: «Мы беремся за оружие для того, чтобы разрешить проблему наших морских границ… 45-миллионный народ не может быть свободным, если у него нет свободного доступа к океану». Вот так, не меньше и не больше. Для своего близкого окружения дуче высказывался более откровенно: «Мне необходимо несколько тысяч убитых, чтобы обеспечить место Италии за столом мирной конференции». Главным мотивом его действий было не опоздать к финалу, который тогда кое-кому казался близким.