Подводный мир

Тела покрываются испариной. К сожалению, еще не наступило время окунуться в прохладные струи. С приглушенным мотором приближаемся к месту стоянки. Морис снова занял свой наблюдательный пост на носу, прямо над килем. Его острые глаза зорко вглядываются в глубину. Нужное место якорной стоянки он безошибочно выбирает сразу. Одну за другой он подает короткие команды своей жене. Затем бросает якорь на довольно длинном канате.

Мотор выключен, он еще, вздыхая, тарахтит на прощанье и, наконец, замолкает окончательно. Лодочка начинает медленно, почти незаметно вращаться вокруг якорного каната. Теперь пора готовиться к погружению.

Только у двоих из нас есть резиновые костюмы для защиты от холода. У остальных самое обычное снаряжение. Я мочу ноги в воде, потому что на мокрые ступни легче надевать ласты. Уже перед этим я как следует поплевал на стекло маски и тщательно размазал слюну по его поверхности, а затем хорошенько прополоскал маску свежей морской водой. Только проделав эту процедуру, я смогу без помех видеть сквозь стекло в море. Пока, зачерпнув полмаски воды, я кладу ее рядом с собой. Вес свинцового груза заранее рассчитан, и пояс с грузом подогнан для меня. При малейшей опасности его можно сбросить одним движением, дернув за специальную петельку. Застегиваю пояс с ножом, который я беру на всякий случай -отковырнуть устричную раковину, обрезать веревку, а главное, иметь возможность, если возникнет такая необходимость, устранить неполадки в моей камере для подводной съемки. Здесь же болтаются две пластиковые коробочки, какие в "цивильной" жизни используют домашние хозяйки для мытья салата. Сейчас в них мой запас лампочек для блица; при каждом шаге по лодке они сталкиваются, тихонько позвякивая.

После того как за пояс плавок заткнута на всякий случай запасная дыхательная трубочка, приходит очередь самой тяжелой и деликатной вещи - дыхательного аппарата, акваланга. На запястье надеваю водонепроницаемые часы и глубиномер.

Обремененные всей этой грудой снаряжения, мы один за другим, с большей или меньшей грацией перелезаем через борт и медленно соскальзываем в воду. Я еще раз должен воспользоваться посторонней помощью: товарищи подают мне в руки камеру для подводной фотосъемки, которая как-никак весит несколько килограммов. Это последняя вещь, кроме каната для подъема груза, которая опускается с нами под воду.

Наконец, справляюсь со всеми делами. Последние минуты сборов вряд ли можно назвать спокойными и приятными. Действительно, довольно мучительно находиться под палящими лучами солнца в полном снаряжении. Однако все эти неприятные ощущения бесследно исчезают за чертой водной поверхности. Здесь проходит ясная разделительная линия. Начинается совершенно новый мир. Перед нами разворачивается прекрасный спектакль, поставленный природой на подводной сцене. По опыту мы знаем, что каждый метр морского дна неповторим.

Там и тут звучит прихрамывающий ритм наших дыхательных вентилей. Где-то звук вибрирует почти пронзительно - недостаток, который исчезнет, когда дыхание станет равномерным. Там, в стороне, кто-то наклоняется, поворачиваясь боком, чтобы, сильно выдохнув, выдавить воду, попавшую в маску при неловком маневрировании.

Как семейство на воскресной прогулке, медленно скользим мы над морским дном. Сначала общее направление указывает нам якорный канат. Уже через 2-3 м наиболее чувствительные органы - уши, нос, глаза - начинают ощущать изменившееся давление воды. Сделав несколько замедленных глотательных движений, избавляюсь от этого ощущения, точно так же как в самолете или при выезде из длинного железнодорожного туннеля.

Некоторые из нас уже достигли дна. Каждый еще во время погружения облюбовал себе местечко, на котором надеялся найти богатую добычу. Морис одним из первых уже приступил к раскопкам, методично перекапывая выбранный квадрат. Опыт научил его, что, только действуя таким образом, можно мало-мальски надеяться достичь успеха при поисках.

Неподалеку от него пристраиваюсь и я, разгребая грунт голыми руками, разгрузившись предварительно от камеры и связки каната и положив их рядом с собой. Ногти незащищенных рук, конечно, моментально обломались, кроме всего прочего, еще и потому, что основательно размягчились от длительного пребывания в воде. Однако я остаюсь на месте, на котором только что заметил торчащий из грунта совсем маленький кусочек глиняной керамики. Эта находка вселила в меня уверенность, что именно здесь мне посчастливится и я откопаю целую амфору, погребенную под грунтом. Продолжая копать, я убеждался, что это действительно большой глиняный сосуд, у которого, как у большинства из них, к сожалению, отсутствовало стройное, прекрасных пропорций горло с элегантными ручками, Однако я слишком ретиво принялся за дело, забыв о глубине в 20 с лишним метров. Промежутки между вдохами и выдохами становятся все чаще. Согнутая поза утомила меня, начинает кружиться голова. Это заставляет меня все чаще делать перерывы в работе, чтобы хоть на мгновение переменить позу.