Подводный реванш

Оказывается, они до сих пор еще не вернулись домой и даже не прибегали сегодня обедать, хотя никогда еще раньше о еде не забывали! А поскольку мы играли обычно вместе, то ко мне и пришли спросить, не знаю ли я, куда они могли подеваться.

Оторвавшись от тарелки с кашей, я сказал, что после обнаружения подводной лодки я их больше и не видел, так как безвылазно сижу дома. «Он чуть себе ногу не сломал, — пояснила мама, — пришлось даже «скорую» вызывать. На какую-то бочку на стройке полез, да свалился с нее». «Это никакая не бочка, а подводная лодка, — пояснил я. — Из степей Украины. Витька с Сашкой в нее залезли, а я тоже хотел, но упал». «Какая бочка, где она? — встрепенулся отец Витьки. — Это не та ли цистерна, что стоит возле стройки? И ты говоришь, что они в нее залезли?» «Да-а, — с опаской протянул я, чувствуя, что сейчас мне может за что-то крупно влететь, хотя я еще и не понимал за что. — Но они туда сами полезли, я их не заставлял...» «Господи! Так, может, они в ней до сих пор и сидят, не зная, как выбраться? — заторопилась мать Сашки. — Пойдемте скорее туда и поглядим. У кого-нибудь есть с собой фонарик?» «Сейчас, сейчас я возьму», — неожиданно засуетилась моя мама и, накинув на плечи кофту, взяла с собой наш электрический фонарик и вышла вместе со всеми за дверь.

Отсутствовала она минут сорок, за это время успел вернуться со второй смены работавший тогда в Метрострое отец и, наложив сам себе на тарелку макароны, принялся ужинать. Мне уже пора было ложиться спать, но, пользуясь маминым отсутствием как уважительной причиной, я, хотя и переоделся в свою ночную пижамку, все еще, как говорится, тянул резину и не ложился.

И вот щелкнул в замке ключ, и я услышал, что мама вернулась. Мне было слышно, как она прошла на кухню и о чем-то долго рассказывала там отцу, потом растворилась дверь в мою комнату, и они оба появились на пороге. «Я уже ложусь», — упреждая возможные упреки, доложил я на всякий случай и залез под одеяло. Отец остался стоять возле двери, а мама подошла и села рядом со мной на край кровати. «Вот и хорошо, — прошептала она. — Вот и спокойной тебе ночи». И, крепко сжав в своей руке мою ладошку, вдруг уткнулась в мое одеяло и, мелко-мелко трясясь, заплакала...

Потом, несколько дней спустя, уже успокоившись, она рассказала мне, что в тот вечер ей пришлось помогать Витькиным и Сашкиным родителям доставать из цистерны их мертвых мальчишек, которые мгновенно задохнулись в ней от паров находившегося там ранее то ли бензина, то ли керосина, и, глядя на их остывшие фиолетовые лица, она с ужасом думала, что если бы я не упал тогда с цистерны и не вывернул себе ногу, то сейчас бы вместе с двумя их трупиками ей пришлось вынимать из чрева этой «подводной лодки» и меня.

— ...Так что у меня на этот вид транспорта весьма давняя, можно даже сказать, уже укоренившаяся отрицательная реакция, и если бы происшествие с «Курском» не всколыхнуло общественный интерес к этой теме и мне не поручили в газете собирать соответствующую информацию, то сам я, скорее всего, изучением подводных катастроф и историей подводного флота заниматься никогда бы не взялся. С чего бы?..

— Ну а теперь — не жалеешь, что начал?

— Да что вы! Мне открылось столько интересного, причем материал такой, что не статьи надо писать, а романы... Вот, скажем, о Петре Грищенко вы что-нибудь слышали?

— Ну еще бы! Когда-то его имя не сходило со страниц газет, его дружбой гордились писатели и поэты, а самые красивые женщины были счастливы, когда он одаривал их мимолетной улыбкой. В годы войны ему не было равных по количеству потопленных кораблей врага, о его мастерстве, хитрости и удачливости ходили настоящие легенды. Его подчиненные становились адмиралами и пристегивали к кителям золотые звезды Героев. Он писал книги и научные трактаты. Его ненавидело начальство и боготворила флотская молодежь. Он ушел из жизни забытый и непонятый, недоделав многого из того, что еще мог и хотел сделать. И его подвиги до сих пор остаются окруженными каким-то молчаливым табу.

— Почему? — спросил сидевший у стола Колесников.

— А вот послушай, он тебе расскажет, — кивнул он в мою сторону, — а мне надо сходить на центральный пост. Я потом еще загляну к вам, — и он вышел из каюты.

Видя устремленный на меня выжидающий взгляд Дмитрия, я прикрыл глаза и словно бы увидел перед собой страницы журнала «GEO», где однажды наткнулся на эту удивительную историю.

... К началу Великой Отечественной войны капитан третьего ранга Петр Грищенко был уже одним из опытнейших командиров подводных лодок. К этому времени он успел закончить Высшее военно-морское училище, прослужить несколько лет на различных подводных лодках и после этого окончить еще и Военно-морскую академию. Выпускников академии в то время назначали, как правило, не ниже чем командирами дивизионов или бригад, но Грищенко попросился командовать простой подводной лодкой. И был назначен командиром минного заградителя Л-3, носившего гордое имя «Фрунзевец».