«Подводный волк» Гитлера. Вода тверже стали

Коротким резким движением Ройтер послал полукольцо краковской, похожей на австралийский бумеранг в направлении, где маячил белый чехол фуражки Топпа. Топп был, как оказалось, весьма ловким человеком, он инстинктивно присел, и колбаса просвистела у него над головой, ударив в нос первого помощника. Тому ничего не оставалось, кроме как сказать: «Ой, бл…!» и схватиться руками за лицо.

Теперь гоготала команда Ройтера.

— Попадание торпеды, герр Ройтер… — Вообще военный коллектив — штука странная. В нем кажется смешным то, что никому по отдельности из него таковым не кажется. Дальнейший диалог командиров походил на древнеримское упражнение в риторике, исправно сопровождаемый обоюдным гоготом то с той, то с другой стороны, то с обеих сторон.

Победитель состязания получал право проводить совещание на своей территории.

— Господи, у вас трофейная обезьяна! — удивился Топп, оказавшись в кают-компании у Ройтера.

— Мы протаранили яхту, — объяснил Ройтер. Он сделал жест, прогоняя Дегена, который, очевидно, чувствуя неловкость за вчерашнюю шутку, притащил обезьянке шоколад и печенье. Он даже пытался с ней общаться, довольно дружелюбно, можно даже сказать, «нежно». — И эту тоже уберите куда-нибудь…

Деген со своими зенитчиками утащили американку к «лордам».

— Деген, — остановил его Ройтер за плечо и одними губами проартикулировал: «Не дай бог!»

— Есть, командир! — так же неслышно отозвался Деген.

— Я не знаю, чего теперь с ней делать… Мне она тут не нужна. Сам понимаешь, что бывает, когда женщина оказывается на корабле… А на подлодке?..

Топп понимающе покачал головой, наверное, он представил себя на месте Ройтера.

— Может, отдать ее назад? Потопим какое-нибудь судно, сунем ее в шлюпку…

— Может… — согласился Топп.

— Она еще и плавать не умеет… ладно, к делу.

— Вот в этом месте, — показал Топп на карте, — я третьего дня потопил два крупных судна. Один танкер, другой сухогруз. Америкосы там теперь патрулируют, но вечно патрулировать они не будут, а трасса там, видимо, оживленная. Если встать вам здесь, а нам здесь… У меня еще шесть торпед. И я отчаливаю домой к папочке, а вы встаете на мое место. Эх… жаль, дома джаз не послушаешь… А тут каждый вечер по радио…

— Не люблю радио… Его нельзя поставить заново, и не поменяешь, если не нравится…

— А… про ваши музыкальные пристрастия известно… — засмеялся Топп. — Пропагандируете культуру «фелькише»…

История с полькой «пивная бочка» стала известна на флоте не меньше, чем с колбасой. С подачи Унтерхорста ее включали по громкой связи обязательно в нескольких случаях 1. Если потоплен противник. 2. Если удалось уйти от эсминца/самолета. 3. При входе в порт. 4. При выходе из порта. 5. После сложных навигационных маневров (например, окончание движения по малым глубинам). Считалось, а Унтерхорст установил это путем личных многодневных наблюдений, что данная полька по душе некоему существу, в существовании которого Унтерхорст ни секунды не сомневался. Это существо он называл «морской черт». Старпом не объяснял своих действий, но знал, что если лодке до сих пор везет, то он все делает правильно. И морской черт любит эту чешскую песенку, если уже столько раз защищал их от различных напастей. Ройтер этому не противился. Если массовое идолопоклонство способствует повышению боевого духа, то почему нет?

— А вот что вы думаете, герр Топп, а не прогуляться ли нам в гости к нашим американским друзьям? Дойдем до ближайшего магазина грампластинок, купим все, что хотим, и обратно… Такая вот, концепция… Заодно обезьянку вернем обратно в зоопарк, а то она скучает по дому…

Конечно, это был вызов. Можно было бы сослаться на то, что Папа лично бы их обоих пристрелил за такие художества из своего табельного «Вальтера». Можно было бы также сослаться на то, что из-за бравады подвергать опасности жизни экипажей и ставить на кон исход целой операции в масштабах флота — просто непрофессионально наконец… Можно было. Но никто не сослался.

Глава 26

ЗВЕЗДНЫЙ ЧАС ПОМОЩНИКА ШЕРИФА

Жизнь — это очередь за смертью, но некоторые лезут без очереди…

Адольф Гитлер

Уоррент-офицер 2-го класса Джордж Левински попал в очень некрасивую ситуацию. Его сгребли полицейские во время драки в ресторанчике «Бешеный енот», и завтра утром его собирались передать под юрисдикцию флота, а это было очень и очень плохо. Это могло бы стать последней каплей терпения коммандера. Хватало с Левински и других историй. Пока что он лежал на тюремной шконке в участке и думал о том, что в общем-то его служба на «Сауд-Платте» не задалась. Коммандер — уставник и идиот, его зам, может, и меньший идиот, но невзлюбил именно его, Левински. И все, что произошло вчера — для того просто замечательный подарок. Этот жалкий городишко — Майами-Дейд, ^[102]в который занесла его флотская судьба — настоящее недоразумение. Девки — стервы, виски — дерьмо, полиция — просто звери бешеные.

Шум сначала на улице, а затем в коридоре, его отвлек от этих невеселых мыслей.