Подвойский

К концу его речи зал гудел. Предложения в поддержку призыва Н. И. Подвойского высказывались прямо с мест. Основательных, казавшихся несколько медлительными крестьянских делегатов было не узнать. Тут же была выделена группа, которая составила обращение к войскам Южного фронта. Этот очень искренний документ и был принят съездом. В нем говорилось: «Мы, селяне, съехавшиеся на Всеукраинский съезд представителей волостных исполкомов всей Украины, приняв участие во вручении Красных Знамен, преподнесенных Московским и Петроградским Советами РК и К депутатов Украинской Красной Армии, и, узнав, что под этими знаменами красные украинские полки пойдут в бой против деникинских, шкуровских и других белогвардейских банд... приветствуем героические армии Южного фронта, их верный Советской власти командный состав, преданных и самоотверженных военных комиссаров и политических работников и единодушно провозглашаем им: «Слава!» Узнав из доклада товарища Подвойского, говорилось далее в обращении, что над Донбассом, снабжающим углем и железом Украину и Россию, нависла опасность, что защищающие Донбасс войска из-за скудного снабжения терпят неудачи, делегаты постановили: за неделю, с 15 по 21 июня, собрать для Красной Армии и донецких рабочих с каждой волости по 400 пудов хлеба, по 80 пудов сала и масла; дать Красной Армии необходимые продукты в кратчайший срок — на два месяца, в дальнейшем — еще на четыре месяца; провести добровольную мобилизацию в Красную Армию — по одному селянину от 500 душ; поставить добровольно для Красной Армии от каждой волости по 20—30 лошадей с месячным запасом фуража; считать июнь месяцем добровольной сдачи для Красной Армии оружия и боеприпасов.

Николай Ильич вновь поднялся на трибуну.

— Доброе дело решили, селяне! Добрый наказ составили! За ночь наркомат отпечатает его и раздаст вам. Везите свое решение по всей Украине, доведите до каждого селянина! А мы повезем его па Южный фронт и до-

ведем до каждого бойца. Пусть крепнет дружба селян и Красной Армии! Вашу помощь сдавайте прямо в* ближайшие военкоматы. Им сегодня же будет послан приказ, чтобы они формировали новые роты и эскадроны для защиты нашей родной Советской власти...

В перерыве Г. И. Петровский попрощался с уезжавшим Н. И. Подвойским:

— А ты все такой же, Николай Ильич, — улыбаясь, сказал Григорий Иванович. — Все тебе мало, все раскручиваешь. Вон как со знаменами-ю повернул!

— Чужим потом не нагреешься, — отшутился Подвойский. — Время такое, Григорий Иваныч! Мужики в нашей Кунашовке говорили: «Живи не як хочеться, а як можеться». Вот я и делаю, что могу.

— Ты и мужицкую поговорку на свой лад повернул, — рассмеялся Петровский. — ...А когда на Южном фронте будешь, не обходи Советы, помогай. Ты член ЦИК, особого мандата тебе не нужно.

— Хорошо. В СНК тоже так сказали. — Подвойский стал серьезным. — Что касается порыва селян помочь Красной Армии, то это скорее крупный результат новой политики союза с середняком, чем наша заслуга. Ведь ясно, что середняк всколыхнулся, а бедняку, незамож-ним крестьянам такая помощь не под силу. Надо скорее доводить новую политику и осуществлять ее, тогда больше будет таких порывов и меньше крови.

Опыт политического, партийного работника многократно помогал Н. И. Подвойскому на Украине выходить из очень непростых ситуаций. Однажды в Киеве взбунтовался 9-й красноармейский пехотный полк. Кулацко-эсеровские элементы сначала шептали, а потом, осмелев, во весь голос стали заявлять, что комиссары грабят народ, хотят у крестьян все отобрать и отправить в Россию, а красноармейцам не дают ни хлеба, ни обмундирования — все тащат себе. В результате этой враждебной агитации полк отказался выступить на фронт, на боевые позиции. Командование гарнизона подняло по тревоге курсантов и сформировало отряд для разоружения полка.

Николай Ильич, узнав о случившемся, принял другое решение. Он понимал, что красноармейцы не враги. Они обмануты и запутаны. Николай Ильич взял сына Леву (семья в это время жила вместе с ним в Киеве) и поехал в полк. Появление безоружного и без охраны наркома, да еще с сыном, произвело сильное впечатление. Николай Ильич поднялся на возвышение и молча встал перед толпой взбудораженных, взвинченных солдат — высокий, до чрезвычайности худой, с изможденным лицом. Рядом с собой поставил бледненького, худенького, босоногого Леву.

— Вот я, нарком, — обратился он к красноармейцам. — Вот мой сын. Разве похоже, что мы питаемся ти одеваемся лучше вас?

Красноармейцы притихли.

— Это Деникин говорит, это кулаки-мироеды говорят, что пришли кацапы и хотят ограбить Украину, — продолжал Николай Ильич. — Но ведь курский и орловский бедняк идет на Украину не как враг! Нет! Он пришел и проливает тут свою кровь, чтобы помочь украинскому крестьянину выгнать помещика, фабриканта, иноземцев.

Что получится, если революция остановится на полпути? Если опять вернутся помещики и капиталисты и начнут мстить рабочим и крестьянам за отнятые богатства? Нам всем нелегко. Но у нас путь только один — завоевать победу!