Подвойский

В июле Н. И. Подвойский был введен в состав только что созданной по декрету СНК Всероссийской Чрезвычайной Комиссии по ликвидации неграмотности, или, как она тогда называлась, ВЧК ликбеза. В обязанности комиссии входило создание пунктов по ликвидации неграмотности, подготовка на краткосрочных курсах учителей школ для взрослых, издание учебных пособий. Николай Ильич понимал, что поставленные В. И. Лениным задачи по усилению культурной и воспитательной работы Всевобуча и задачи ВЧК ликбеза очень близки. И Н. И. Подвойский решал их параллельно. Он ввел обязательные политзанятия для допризывников и призывников всех возрастов, на всех территориальных участках Всевобуча были созданы штатные библиотеки, а где для; того имелись возможности — клубы Всевобуча. Н. И. Подвойский добивался того, чтобы клубы, библиотеки спортплощадки Всевобуча разнообразили формы своей работы, чтобы они стали самым притягательным местом для молодежи.

Все это, конечно же, приносило дополнительные хлопоты и заботы Всевобучу, и некоторые его руководители ворчали по поводу «ненасытности Подвойского», но это и поднимало авторитет организации. Всевобучу и ВЧК ликбеза стали активно помогать многие видные деятели культуры: ученые Н. Я. Марр, В. М. Бехтерев, писатели Д. Бедный, В. Я. Брюсов, Л. Н. Сейфу длина и другие. Особенно крепкие связи установились у Н. И. Подвойского с Максимом Горьким, который помогал, в частности, решать труднейшую в то время задачу издания учебной литературы для всевобучистов. Ведь в стране катастрофически не хватало бумаги, многие типографии были разрушены. М. Горький, откликаясь на просьбы Николая Ильича, помогал печатать необходимую литературу даже за границей. Так, в начале августа 1920 года Николаю Ильичу положили на стол телеграмму из Петрограда, в которой Алексей Максимович сообщал: «Шестнадцатого июля писал Вам, выслал смету печатания за границей книг для Всевобуча. До сих пор не получил ответа. Прошу ускорить ответ и выслать аванс… Предварительные работы по осуществлению печатания за границей предпринимаются на месте… Максим Горький». Николай Ильич тут же написал на тексте: «Немедленно выслать. 7.VIII.20». В архиве сохранилось письмо М. Горького, написанное красным карандашом характерным горьковским почерком на листочке плохой газетной бумаги: «Дорогой Николай Ильич! Получили Вы смету? Дадите аванс? Это очень важно — посылаю рукописи за границу и нужны деньги для оплаты их.

Нельзя ли видеть Вас?.. Жму руку. М. Горький».

В рабочих блокнотах Н. И. Подвойского лета 1920 года имеются, например, такие короткие записи: «Горький. Для допризывников книгу», «Горький. Послать автомобиль», «Горькому телефонограмма. Написать для допризывников книгу». Общались они, видимо, постоянно. Ольга Николаевна Подвойская свидетельствует, что М. Горький не раз бывал у Николая Ильича на квартире, и они подолгу беседовали.

1920 год был счастливым для Николая Ильича. Работа во Всевобуче увлекала его своей значимостью, масштабностью, возможностью искать, творить. Это была работа на будущее, что всегда привлекало Николая Ильича. В то же время она позволяла вносить свою лепту в решение текущих задач страны, и без этого Николай Ильич также не мыслил своего существования. Его рабочим местом стал Полевой штаб Всевобуча, который расположился на Воробьевых горах в помещении большой дачи, принадлежавшей до революции яхт-клубу. Кабинет Николая Ильича был сплошь завален книгами. Они были на столах, стульях, книги по марксизму, военному делу, физкультуре и спорту, спортивной медицине, психологии. Практически каждый день он выделял час-другой для самообразования.

В семье Подвойских произошли изменения. У Нины Августовны и Николая Ильича в мае родилась дочка, которую на радостях они и назвали весенним именем — Маечка. Семья жила в том же здании яхт-клуба, заняв две небольшие комнатушки у черного входа.

В редкие минуты отдыха Николай Ильич выходил на высокий, крутой берег Москвы-реки и любовался бескрайней панорамой города. Неоглядные дали будоражили воображение, будили мечты. А они у него всегда в конечном счете замыкались на конкретные дела. Как-то, обозревая излучину Москвы-реки, которая гигантской пятикилометровой подковой огибала большой ровный участок с деревней Лужники, Н. И. Подвойский подумал, что, в сущности, это — идеальное место для огромной спортплощадки, на которой могли бы заниматься тысячи людей. Правый обрывистый берег у деревни Воробьеве со своими тремя террасами мог бы быть использован для размещения зрительских трибун, а ровное место у подножия берега — для пяти-шести площадок по разным видам спорта. Здесь хватило бы места не только для спортплощадок, но и для будущего музея спорта…