Подземье (СИ)

Товарищ его был выше ростом и на лице его было приметное темное пятно, как будто плеснули краской на всю левую половину головы. Только внутри пятна, вокруг глаза был небольшой круг обычной зеленой кожи, на которой ярко выделялся красный глаз с вертикальным черным зрачком.

Тем временем ящер со шрамом продолжил с горечью свой рассказ:

— Пытался я вчера подговорить дочурку свою ненаглядную сбежать в сторону Кира. А она… — говоривший с болью в голосе прервался, — глаза пустые и твердит «Во славу Жизы!» И, представь, — он опять сделал паузу с явным ошеломление в голосе, — Заложила меня этому черноряснику, Сшесу, который детей наших для паучихи отбирает! Тот пришел, слащавый такой, я понимаю, что ты, говорит, не со зла, погорячился. На первый раз Жиза тебя прощает. А сам лыбится гнусно так, мразота, светочей!

— Да, тихо ты! — опасливо оглянулся красноглазый. — Покрошат нас сликам на корм!

Изливавший свою душевную боль, выглядящий немного помятым рептилоид, грустно кивнул. Кожа его в отличии от напарника была намного более блеклой и весь он выглядел потерянным и поникшим. После паузы он опять заговорил:

— Нажрался я вчера, как последний слик, настойки на чернушках. Топил в горькой боль свою, в душе которая скребет. Не увидеть мне кровиночку свою более, — бессильно покачал он головой и сморщил зеленую морду. По шраму скатилась одинокая слезинка, которую он раздражено смахнул лапой.

Второй рептилоид, с пятном на лице, который в основном слушал своего похмельного товарища, чуть помолчав произнес:

— Не только у тебя такая история, но раньше ты не спешил чернорясников обвинять. А так и ткань от паучихи идет и в древности она наших предков от ужасного Клаша спасла. Вон в Кире, куда ты сбегать собирался одни скелеты остались. Пустили бы вас на эликсиры, как и всех остальных.

— Так и не известно ведь, что с беглецами происходит! — с жаром возразил помятый родитель. — А что раньше молчал — так дурак был! Всегда думаешь, что это не со мной будет, стороной обойдет… — повинился желтоглазый ящер со шрамом, который вчера заливал свое горе. Он чуть помолчал, склонив голову, а потом зло припечатал, скрипнув зубами, — Не обойдет!

Затем вскинулся и остро взглянул на своего приятеля:

— Так, что плевать я хотел на спящего в темных глубинах Клаша. Пусть бы хоть и всплыл и пожрал тут всех. Не жизнь это. Мы, как стадо сликов для Жизы, никогда не знаешь, когда за тобой придут.

Приятель хмуро взглянул на него, негодующе набрал воздуха и ничего не сказал. Повисла пауза. Затем он мрачно проронил:

— По старой дружбе только не выну я меч и не отрежу твой поганый язык. Может тебе и нечего больше терять, а у меня еще сын и дочка. И нового восшествия Клаша я для них не желаю.

Желтоглазый ящер, взглянул на своего приятеля не менее хмуро и, едва сдерживая злость, ответил:

— Да, как ты не поймешь, что следующими твои могут быть! Только чернорясники в безопасности!

— Да, все я понимаю! Все! — сорвался на крик ящер с пятном в пол лица, сверкнув красным глазом, — Только что я могу?! В Кир бежать?! Там скелеты. Или темному Клашу в щупальца прыгнуть?!

— Стой, стой! — примиряюще поднял руки его товарищ со шрамом, с которого слетело уже все похмелье, от разыгравшихся эмоций. — В море, которое мы вот уже второе или третье поколение караулим. Там ведь остатки древнего моста.

— Ну и что? — хмуро уронил красноглазый, не смотря в ответ.

— Да, подожди, ты обижаться. Я весь месяц последний думал, как узнал, что на нас черед пал. Ты вспомни сказки, которые детьми слушали, истории. Помнишь того деда старого? Ему лет столько было, что на коже уже костяные пластины образовались, а хвост в точь, как у грыза зубастого гребнем острым пророс.

— Ну…

— Про торговцев он рассказывал, с множеством товаров, на диковинных животных, которые через мост ходили, а дорогу по эту сторону моста наш клан держал. Большой и богатый город тогда был наш Сшар-Ши. А про Кир он говорил, что союзники там наши жили.

— И что?

— Что, что. Через неделю деда не стало, как болтать он стал!

— Да, стар он просто был, — с сомнением протянул приятель.

— Стар?! Вот балда! Да хоть бы и стар! Ты о другом подумай. Ходил кто в Кир? Чернорясники твердят постоянно — нельзя-нельзя, беда-беда. А Темное море. Ну сидит там этот Клаш. Ну грызы там водятся. Но опоры то в целости стоят! Соединить их и будет путь! Предки наши ходили, и мы там пройдем. — горячился ящер. — Ну не дело это, что паучиха нас, как сликов жрет, а Сшес ей всех неугодных скармливает.

— Вот ты запел, когда кровинушку твою забрали! — с досадой ответил его красноглазый приятель, но слова его явно зацепили.

— Да, забрали и запел, мразота светочей! — выругался ящер и сплюнул под ноги, — И вспомнил, как дружок наш, с которым мы с тобой с детства водились так же пару лет назад детей всех потерял, а потом и сам сгинул на охоте на звигов. И я себе бубнил, так заведено, так заведено, — передразнил он себя, уткнувшись взглядом под ноги.