Подземелье ведьм (СИ)

— Пап, — Ри снова дёргала его за подол рубахи, как делала всегда, если он, по её мнению, слишком долго не обращал на неё внимание. И этим она была вся в Венди. В последнее время в его голове слишком часто вспыхивали тревожные мысли, копошащиеся туго сплетённым клубком змей. Он пытался не обращать на эти мысли внимания, выкинуть из головы — не помогало. Каждую минуту, стоило ему остаться наедине с самим собой, они снова и снова вертелись в голове, вспыхивая под плотно сжатыми веками. В Эйрин нет ничего от него. Совсем. С каждым годом она всё больше и больше становится похожей на мать: те же глаза, требовательно смотрящие на тебя, те же иссиня-чёрные волосы, струящиеся по спине точно так же, как в тот вечер, когда он впервые увидел свою жену. Та же власть над ним и его жизнью. Может быть, если бы не дочь, он бы давно собрал свои скромные пожитки, умещающиеся в небольшой деревянный ящик, почти сгнивший в сыром тёмном углу подземелья, и ушёл туда, где светит солнце.

— Пааап, — маленькая ручка стукнула кулачком по его колену, не дождавшись ответа. Колено рефлекторно дёрнулось, а он чуть не выронил из рук трубку. Такая настырность тоже была у дочки от матери. В этом он не сомневался.

— Да, малышка, — он отложил свиток и поднял Ри на руки, поудобнее устроив на своих коленях, — скучно тебе?

— Нет, — она изо всех сил замотала головой из стороны в сторону. Её чёрные волосы растрепались и больно хлестнули его по щекам, — а что ты там делаешь? — спросила она секундой спустя, уставившись на него наивными голубыми глазами. Видеть, как в его ребёнке становится всё больше от Венди и всё меньше от него — было просто невыносимо. Разве это справедливо? Он променял жизнь под солнцем на это жуткое место, которое ненавидел всей душой… А ему не позволяют вмешиваться в дела общины, не позволяют помогать хоть в чём-то и выходить на поверхность, и даже дочка — и та ни на, хотя бы, самую маленькую часть не принадлежит миру людей. В ней нет ничего от того мира, который он так сильно любит, хоть и понял это так поздно.

— Дай, — она требовательно протянула ладошку и вцепилась цепкими пальчиками в пергамент. Тонкая иссохшая бумага порвалась, стоило только к ней прикоснуться, — ой!

— Ри!!!