Подземелье ведьм

Крик Пруписа вернул меня к жизни и в одно мгновение превратил меня снова в животное — домашнего любимца, который удирает от преследующих его таких же драчунов!

Я кинулся бежать к проходу, туда, где стоял, загораживая мне дорогу, трубящий слон.

И мое бегство как бы разбудило весь стадион.

Волнами, все яростнее поднимался шум и подгонял меня.

Уже выскочив с поля и стремясь к темному квадрату выхода, я увидел бегущих мне навстречу милиционеров с дубинками в руках. На мое счастье, рядовые милиционеры на стадионе не были вооружены ничем более внушительным, чем резиновые дубинки.

Не опуская меча, я пронесся сквозь цепочку милиционеров, и они прыснули в стороны.

Слон стоял неподвижно, я миновал его и на мгновение скрылся за его тушей от взглядов спонсоров, а когда я уже был в проходе под трибунами, то обернулся и увидел, как слон, прикрывший меня, медленно падает на бок, а с противоположной трибуны в мою сторону тянутся зеленые лучи — спонсоры открыли стрельбу.

Выскочив из-под трибун, я оказался в зарослях, близко подступавших к стадиону. Это были кусты лещины, на которых уже созрели орехи. Ветви стегали меня по лицу и рукам, я не выпускал меча и уже понимал, что погоня за мной, конечно же, бросится в кусты и множество милиционеров, чьи нестройные крики догоняли меня, скоро меня отыщут.

Я пробился сквозь кущу орешника и оказался на пустом пространстве — справа и слева возвышались развалины, мимо них протянулась широкая дорога, что вела от стадиона.

Я остановился. Мне было все равно куда бежать — опасность подстерегала меня со всех сторон.

И тут справа от меня в руинах я увидел человеческую фигурку, фигурка стояла в расщелине и манила меня.

Я привык доверяться жестам. Впрочем, у меня не было выбора.

Я побежал к руинам, до которых было метров сто, не больше.

Я вбежал в расщелину. После яркого дневного света глаза ничего не видели.

Я замер. Знакомый женский голос произнес:

— Иди за мной, только осторожно — здесь камней насыпано. Дай руку.

— А ты где?

— Здесь, здесь, иди!

За спиной, приглушенные стеной, перекликались голоса.

Я протянул вперед руку и встретил тонкие пальцы. Ирка влекла меня в глубь гулкого помещения.

— Сейчас будет лестница, — сказала Ирка. — Иди, не бойся.

— Погоди, — сказал я, — я меч пристегну, а то мешает.

— Да брось его!

— Нельзя, — сказал я. — Это хороший меч.

Ирка не стала спорить.

Она не отпускала мою руку, мы спустились по лестнице. Я не помню подробностей этого долгого путешествия по каким-то туннелям, трубам, железным лестницам. Мы увязали в грязи, проваливаясь в ямы с вонючей жижей, и распугивали крыс.

Ирка была рождена в таких подземельях. Она ничего там не боялась и могла передвигаться в полной темноте.

В те минуты, когда мы шли по широким туннелям и Ирка была уверена, что я не врежусь головой в какую-нибудь балку, она говорила. Ее монолог был сбивчив, но очень интересен.

— Я под Москвой каждый туннель знаю, — говорила она. Голос ее мне был так приятен, что я готов был расцеловать эту маленькую девушку. Но я был гладиатором, я убил спонсора и отомстил за смерть Добрыни.

В тот момент я еще не понимал, чего я натворил, и думал, что мой проступок обойдется — хотя, конечно же, на спонсора нельзя поднимать руку. У меня было оправдание — по крайней мере, убедительное для меня: я только защищался. И если бы еще секунду промедлил, спонсор испепелил бы меня. Может быть, от неосознания масштабов моего преступления я ничего не сказал о бое Ирке. Я не сомневался, что она все знает. На самом же деле Ирка увидела меня лишь в тот момент, когда я выбежал из кустов. На стадионе она не была и моих подвигов не видела.

— Я же выросла тут — какая облава или уничтожение, мы туннелями уходили. Даже когда нас газами травили, спасались в метро.

— Где?

— Скоро увидишь, — сказала Ирка.

— Я ничего не увижу.

— У меня фонарик есть, — сказала Ирка.

— Так зажги его!

— Опасно — мало ли кто может быть под землей?

— Но спонсору сюда не пролезть.

— У спонсоров есть друзья.

Я почувствовал, что мы вышли в обширный зал. Голос Ирки зазвучал иначе, как бы раскатился по пустому пространству. В лицо потянуло свежим, холодным воздухом.

— Мы тебя не сразу хватились, — говорила Ирка. — Думали, что ты уже у Маркизы. Как договаривались. Я приехала к ней через два дня — где мой любимец? Нет любимца. Мы послали человека к Машке-мадамке, а она говорит: «По докладу Лысого, любимец сбежал по дороге в лесу».

— И вы поверили?

— Нет, конечно, но где тебя найдешь?

— Я погибнуть мог, пока искали!

— Но ведь не погиб? — Ирка засмеялась, эхо подхватило ее смех.

— А теперь фонарик можно зажечь? — спросил я.

— Хочешь посмотреть? — Ирка включила фонарь и повела его лучом по стенам и потолку зала, в который мы попали. Может быть, на иного человека, который видел много дворцов, этот зал не произвел бы впечатления, но я даже рот раскрыл от удивления — длинный зал подземного дворца был обшит белым и светлым мрамором, там стояли колонны, на стенах и потолке была пышная лепнина.

— Почему здесь жили? — спросил я. — От кого прятались?