Подземелье ведьм

Пакет был небольшим, как две книжки, но тугим, замотан в тряпку и для страховки многократно заклеен скотчем. Не порвав ленту, внутрь не заглянешь.

Даша бы выругалась, да язык не поворачивался.

Еще не хватало держать дома такую опасную вещь! А в том, что пакет опасный, она не сомневалась.

Хорошо бы еще не бомба. Впрочем, кому надо ее взрывать?

Она пошла с пакетом в комнату. Куда спрячешь? Вся квартира — комната, кухня, совмещенный санузел и коридорчик. Посреди комнаты на стуле сидит тетя Шура, дремлет, слюни по подбородку.

Ей нельзя пакет показывать, сразу полезет открывать, искать выпивку или деньги.

В какой-то книжке Даша читала, что женщины прячут драгоценности в белье, а мужчины в книги. Книг дома немного, только собрание сочинений братьев Стругацких, которое Даше в магазине как премию дали. Даже у тети Шуры на эти книжки с дарственной надписью рука не поднялась. А в белье нельзя, может, они тоже ту книжку читали. Значит, надо положить так, чтобы видели, но не догадались.

Даша сунула пакет наверх, на полку над вешалкой, где лежали зимняя шапка, ломаный зонтик и щетка для сапог.

Пора идти, дядя Ахмед будет сердиться, он еще вчера велел не опаздывать. А она забыла чаю разогреть! Раньше по утрам кофе пила с молоком, а теперь на кофе денег нет. После того как они с Тамаркой разорились. Зачем ее убили, если взять нечего? Ну накажи, заставь работать на себя, издевайся, но убивать зачем? Может, рассердились, что Тамарка пыталась убежать? Значит, Дашу не тронут?

Даша вышла на улицу и захлопнула дверь. Спустилась на улицу, по дороге заглянула в почтовый ящик, он без замочка, все равно никто не пишет, и газет они не выписывают. На грязной стенке под ящиками была кровь. Свежая кровь. Даша провела пальцем, и пальцу было липко. Мальчишки, что ли, подрались? Один другого головкой об стенку?

На полу тоже была кровь.

За лестницей был темный угол, оттуда несло мочой и кошками. Даша никогда туда не заглядывала. А сейчас заглянула. Там лежал мертвый человек. И понятно, что мертвый, потому что лежал на спине, а глаза были полуоткрыты. Это был мужчина в ватнике, который приносил ей пакет.

Даша кинулась бежать.

Потеряла контроль над собой. Нельзя бежать, все вокруг чуют твой страх. Но что поделаешь — ты только что говорила с человеком, а он уже мертвый.

Добежав до автобусной остановки, где были люди, было светло и не так опасно, она поняла, что надо вернуться домой, взять этот пакет и выкинуть его подальше.

Но не сделала этого. Не потому, что страшно было возвращаться. Конечно, страшно, но не в этом дело. Она сообразила, что если пакет ищут, то к ней все равно придут, а пакета не будет — нечего отдать, нечем откупиться. Пускай лучше пакет останется, и когда они придут, она его отдаст и, может быть, останется живой. Ведь у мужика не было пакета, его и убрали. Может, сначала замучили, а потом убрали.

Может, вызвать с автомата милицию? Но автомат сломан, Даша знала, что он сломан, уже пыталась звонить. А как ему не сломаться, если в него суют все что ни попадя.

Подошел автобус. Уже набитый. И когда он успевает наполниться, если там и домов нет? Первые настоящие дома в городке — наши четыре пятиэтажки, веревкинские небоскребы, местные Черемушки.

В автобусе было душно и все злые.

Но Даша на злость и толчки не отвечала, она была занята мыслями. Жизнь становилась все сложнее. А тут еще угроза, исходящая от пакета. И нет мужчины, который мог бы о ней позаботиться. Но, конечно, не обычный, беспомощный, а сильный, со связями, может, даже из милиции.

На оптовке, или на рынке — называйте как хотите, между кладбищем и новым Сбербанком — откуда только у них деньги берутся? У нас ведь отнимают! — несмотря на ветреную, чреватую дождем погоду, было много народа. Ахмед сидел у своей торговой точки на ящике, покрытом газетой, и играл в нарды.

Нарды стояли на другом ящике, а незнакомый черномазый сидел на третьем. Вокруг стояли три или четыре бездельника из азербайджанцев. У них в ларьках сидели наши, веревкинские, а они поставляли товар, собирали деньги и контролировали. Но что на них обижаться? Обижайся не обижайся, а виноваты мы сами. Азеры друг дружку поддерживают, помогают, а мы норовим своего же утопить.

— Здравствуйте, Ахмед Рахимович, — сказала Даша.

Вдруг ей почудилось, что ее колготки измазаны кровью, и она посмотрела вниз. Но ничего такого не увидела.

— Ну вот, — сказал Ахмед, обращаясь к зрителям. — Где дисциплина? Я ее с утра жду, в Тулу не поехал, а она дома спит, манную кашу кушает. Почему опоздала?

— Извините, — ответила Даша. — Больше не повторится.

Но Ахмеду хотелось поговорить.

Он был толстый, пожилой, но почти не седой, волосы черные, блестящие. Живот вываливался между ног, будто не принадлежал телу, а был кое-как привязан.

На красной футболке были нарисованы скрещенные американские флаги. Футболка была грязная, зачем чистую на рынок надевать?