Подземелья Лондона

— Уверяю вас, профессор, слово «ерунда» сюда совершенно не подходит. Речь идет всего-навсего о том, чтобы вызывать точечные повреждения очень тонким электродом, о том, чтобы… открыть окно, так сказать, — Клингхаймер низко наклонил голову и, раздвинув волосы, показал маленький полукруглый шрам.

— Видите? — спросил он.

— Да, — кивнул Сент-Ив. — Значит, без трепанации?

— Нет необходимости. Пиви провел большую часть года, отыскивая route, скажем так, к центру мозга, где между полушариями размещается эта железа. Улицы города и приемные наших больниц исправно поставляли субъектов, которые принимали участие в экспериментах доктора Пиви — если и не вполне добровольно, то после довольно безобидных уговоров. Когда Пиви обрел достаточную уверенность в себе, я сам охотно «лег под нож», как вы это сформулировали. Результат был необычайным.

— Признаюсь, все это меня поразило, — сказал Сент-Ив. — Каковы же ваши мотивы, если не материальная выгода?

— Мой единственный мотив — познание, сэр. Как я сказал всего минуту назад, я восходитель. Мои цели на вершине, и я пользуюсь любыми подручными средствами, чтобы совершить свое восхождение…

Дверь открылась — на этот раз для Джимми, который кивнул и встал у двери. В руке у подручного Клингхаймера был пистолет, и смотрел этот тип на Сент-Ива с отвращением.

— Ага! — воскликнул мистер Клингхаймер, — похоже, доктор Пиви заканчивает свою работу. Не пройдете ли вы со мной в театр, профессор? Полагаю, вы увидите некоторые поразительные вещи.

Клингхаймер поднялся и покинул комнату. Джимми зашел за спину Сент-Иву, и втроем они отправились в анатомический театр, где было тепло до духоты. Сент-Ив увидел огромную железную печь, шириной в три фута и длиной в восемь, которая издавала низкое гудение; она и производила тот дым, что шел из замеченной Сент-Ивом трубы. Массивный патрубок соединял печь с трубой.

От зрелища жуткой печи Сент-Ива отвлек вид Клары Райт, привязанной к стулу. Голова девочки упала на грудь, словно ее усыпили эфиром. Рядом располагалась стойка на колесиках. С ее вершины свисало нечто, напоминавшее видом свиной мочевой пузырь, соединенный трубкой с шприцем, закрепленным на ее руке. Доктор Пиви трудился над конструкцией, прилаживая механизмы, похожие на насосы, которые перекачивали жидкость из пузыря в инжектор.

— Клара и я вступаем в брак, я вам уже говорил, профессор, — прошептал Клингхаймер. — Брак в высочайшем смысле этого слова. Она, как видите, должным образом облачена в подвенечное платье, сшитое из отличного английского — макклсфилдского[36] — шелка. Согласитесь, платье искусно в своей простоте. Добиваться показной элегантности не было времени, да и в самой девушке нет ничего показного.

Сент-Ив смотрел на Клингхаймера, выискивая любые внешние признаки извращенного юмора, иронии, но не видел ничего, кроме маски самодовольства.

— Наша церемония не предполагает священника, а этот театр будет нашей скромной церковью. Моя кровь уже сейчас течет в ее венах, смешиваясь с ее собственной, а ее кровь с моей, а в смеси доза эликсира грибов — буквальное единение, понимаете? Ничего символического. Девушку усыпили и зафиксировали на стуле ради ее же блага. Иначе она могла бы навредить себе.

— Вы рискуете убить ее, — возразил Сент-Ив. — Если кровь несовместима…

— И убить себя, сэр. Мы с Кларой дважды обменялись кровью и будем продолжать обмениваться, пока не станем единым созданием — по крайней мере, в самой сути. Будь наши крови, так сказать, несовместимы, мы бы уже давно об этом узнали. В этих вопросах я, видите ли, завишу от доктора Пиви — точно так же, как Пиви зависит от Жюля Клингхаймера.

— Чего вы надеетесь добиться этой опасной игрой, сэр?

— Ясновидения, если говорить максимально коротко. Второго зрения. Одна из моих целей — раздвинуть границы своих чувств, чтобы видеть дальше, чем видят простые смертные. Клара, разумеется, не из числа простых смертных, и она поделится своими силами со мной. Я в ходе превращения. Вы же, сэр, в ходе развоплощения, что является величайшем проклятьем людей. Нет, сэр, заклинаю вас, храните пока молчание. Я хотел бы соединиться с моей невестой. Сядьте, пожалуйста, профессор.

Мистер Клингхаймер дождался, пока Сент-Ива усадили, а затем выбрал себе такое место, откуда мог видеть Клару полностью. Он устроился там и замер. Сент-Ив следил за лицом Клингхаймера, теперь совершенно лишенным выражения, и пытался догадаться, что тот задумал.

* * *

Клара ощущала, как кровь медленно перетекает в ее сосуды — количество, в точности равное тому, которое взяли у нее и влили мистеру Клингхаймеру, — по крайней мере, он ей так сказал. Там, где торчала игла, чувствовалась боль, но ей доводилось в жизни страдать сильнее, к тому же она знала, что боль отступит, когда иглу вынут. Клара силой отвлекла себя от мыслей о том, как портится ее кровь…