Подземелья Редборна

Лавиния, едва дождавшись, пока девушки уберут ее волосы, опять услала их прочь и, оставшись одна, надолго задумалась. До вечера еще далеко, но она не может днем, как какая-нибудь служанка, незамеченной выскользнуть из дворца, чтобы при свете осмотреть дорогу. Значит, придется идти ночью, пробираться по незнакомым темным удочкам, переходить через какой-то овраг — и все без факела! Хотя без факела даже лучше: никто не увидит одинокий огонек, мелькающий в темноте, никто не последует за ней. Она одна сделает это. Одна…

Теперь одна во всем дворце… Нет, не одна! Маленький герцог, будущий властелин Бергхейма, крошечный живой комочек, ее радость и надежда. Но ведь он так беззащитен, и ничего не стоит подкупить няньку… или служанку…

Герцогиня порывисто вскочила и, во власти самых страшных предчувствий, бросилась в покои маленького герцога. Пробежав по узкому коридору, напугав служанок, несших блюдо с фруктами и живого зайчонка, она распахнула дверь и стремительно вошла в спальню. На мягком ковре посреди комнаты сидел трехлетний золотоволосый мальчик и весело смеялся, глядя большими серыми глазами на ручную сойку, примостившуюся на спинке стула. Птица вертелась, помахивала хвостом и трещала, невнятно выговаривая слова, которым ее научили служанки:

— Гер-р-р-цог, гер-р-р-цог, куш-ш-шать, куш-ш-шать! Она перепорхнула на подушку, лежавшую у ног мальчика, и вертела головой, поглядывая на него хитрыми блестящими глазками. Заметив герцогиню, птица несколько раз подпрыгнула на подушке, перелетела на полог высокой кровати и оттуда еще громче затрещала:

— Гер-р-р-цог, куш-ш-ш-шать, куш-ш-ш-шать, куш-ш-шать!

Эта мирная картина успокоила встревоженную герцогиню, и она присела на подушки рядом с мальчиком. Он, все еще смеясь, уткнулся лицом в пышные складки ее платья. А Лавиния, взяв из рук служанки маленького зайчонка, посадила зверька на ковер и сказала сыну:

— Посмотри, Эйрик, кого для тебя принесли из леса!

— Ой, он прыгает! Мама, мама, он убежит! Служанки обступили их со всех сторон, растянув в стороны широкие подолы юбок и не давая зайчонку забиться в угол, а маленький Эйрик, топая крепкими ножками, стал гоняться за живой игрушкой по всей спальне.

До самого вечера Лавиния пробыла с сыном, а когда мальчик наконец уснул, ушла к себе. Служанки помогли ей раздеться и оставили ее одну. Герцога этим вечером не было во дворце — егеря обложили медведей, и они еще с утра, прихватив десяток баронов и дюжину стрелков, ускакали в северный лес. Эта ночь принадлежала ей.

Она надела простое темное платье, крепкие охотничьи сапоги и широкий темный плащ с капюшоном. Заперев дверь изнутри, она неслышными шагами подошла к резной деревянной панели в углу спальни. Легко нажав круглую розетку, почти незаметную среди пышных листьев орнамента, она улыбнулась, увидев, как медленно распахивается перед ней потайная дверь, ведущая в сад. В дальнем его конце, в искусно сооруженном гроте, где так приятно отдыхать жаркими днями, был выход из дворца, о котором знали лишь она и герцог.

Неслышно выйдя из заросшей плющом пещеры, она быстро пошла к калитке. Ключ дважды повернулся в замке, и она, не скрипнув, отворилась. Мгновение — и герцогиня, как ночная бабочка, растаяла в темноте, слившись с деревьями и кустами.

Лавиния почти летела по темной аллее, едва касаясь ногами земли, но ни тени страха не было в ее душе. Казалось, что пламя ненависти, сжигавшее ее сердце, лучше всякого факела освещало дорогу. Ни один камешек не покатился в сторону с предательским шорохом, ни один сучок не затрещал под ее легкими шагами.

И вокруг нее тоже стояла тишина. Йонда испуганно говорила, что ей мерещились страшные шаги и таинственные звуки за спиной и в кустах — герцогиня, как ни прислушивалась, не слышала ничего. Вот она свернула в третий переулок от улицы Алой Башни и вскоре увидела или, вернее, почувствовала, что дорога впереди резко обрывается вниз. Наконец-то овраг! Теперь — на другую сторону и вправо, а там — пятый дом…

Лавиния осторожно, держась за ветки чахлых кустиков и стебли высоких жестких трав, стала спускаться по смутно белеющей тропинке.

Громко захлопав крыльями, почти из-под самых ног женщины вспорхнула какая-то большая птица и, шарахнувшись вбок, скрылась в темноте. Постояв несколько мгновений, чтобы унять вдруг бешено заколотившееся сердце, герцогиня поспешила дальше.

С трудом вскарабкавшись по крутому склону оврага, она остановилась, осматриваясь. Где-то за облаками едва заметным пятном светлела луна, не помогая ночным путникам, а лишь дразня и вызывая досаду. Тропинка едва заметной полоской терялась в густых кустах. Лавиния, поколебавшись, пошла по ней, раздвигая ветки, и вскоре вышла на тихую улочку. В голове ее гулко звучало: «Направо… Пятый дом… Сухое дерево… «И она медленно повернула, всматриваясь в смутные очертания крыш.