Подземная непогода (Рисунки Е. Адамова)

Грибов рассуждал так: если сравнивать вулкан с котлом, то кратер — кран этого котла. Но жидкость вытекает только до той поры, пока уровень ее выше крана. Подземное давление выдавило лаву из-под вулкана и подняло ее на высоту четырех километров. Этот столб, открытый Грибовым при самой первой съемке, служит манометром подземного давления. По наблюдениям последнего месяца известно, что уровень все время падает. Значит, понижается и давление. Можно подсчитать, когда уровень лавы дойдет до бокового канала и сколько кубометров успеет вытечь до этого часа.

Предстояли довольно трудные измерения. Нужно было просмотреть все прежние снимки и записи, проверить общий ход извержения, измерить количество вытекающей лавы, вычислить объем пустот, заполненных лавой, определить, вытекает ли она только сверху или подземное давление добавляет снизу новые порции.

Работы оказалось по горло. Вечер Грибов провел над дневниками, на следующее утро затемно вылетел на вулкан, чтобы с рассветом начать съемку. На Горелой сопке он работал до сумерек, вернулся к ужину и сказал Катерине Васильевне:

— Приготовьте мне черного кофе побольше. Буду считать всю ночь. А ты, Степа, не проспи. В пять утра летим на вулкан, сделаем проверочную съемку и оттуда — курс на Петропавловск.

Он ушел в лабораторию: нужно было спешить с расчетами.

Минут через двадцать в дверь тихонько постучали. Вошла Тася, поставила на стол кофейник и тарелку с горячими пышками.

— Может, вам прилечь на часок? — сказала она заботливо. — Вы и прошлую ночь не спали. На свежую голову лучше считать.

— Ничего не поделаешь, Тасенька. Сроки!..

— Ужасно гонят они с этими сроками.

Грибов положил на стол линейку и посмотрел на Тасю с улыбкой:

— Очень хорошо, что гонят, просто великолепно! Это и есть настоящая работа. Я вспоминаю, как было прежде: я высказывался, со мной спорили, я доказывал, мне возражали, все оставались при своих мнениях и расходились. Мой начальник говорил: «Ничего, лет через десять все увидят нашу правоту». Никто не торопил меня. Честно говоря, мы были очень слабы и потому никому не нужны. Но теперь наша наука окрепла, прикоснулась к земле, показала свою силу… И все изменилось. Раньше я делал расчеты, чтобы отстоять свое мнение, а теперь моих расчетов ждут живые люди — жители прибрежных деревень, рыбники, подрывники, которые будут спасать реку. Они волнуются, торопятся, торопят меня, стоят над душой. Нет, это чудесное чувство, когда у тебя стоят над душой, Тася!

Тася слушала с удивлением. Всегда она думала о Грибове как о чистом мыслителе, мудром и равнодушном, а он, оказывается, вот какой — работяга, торопящийся к сроку. Кто ищет, тот не сразу находит дорогу, может ошибаться. Но, ошибаясь и исправляя, он делает дело для живых людей, для «стоящих над душой». Тася впитывала каждое слово. Но Грибов замолк, задумался. Девушка в нерешительности стояла у двери.

— Когда вернетесь и будете посвободнее, я попрошу бас помочь мне с тригонометрией. Хорошо?

— Конечно, пожалуйста.

Грибов уже погрузился в расчеты. Он ничего не заметил. Тася вздохнула и вышла.

4

Горелая сопка родилась пять тысяч лет назад, после большого землетрясения, изменившего подземные пути лавы. Лава нашла новый выход через глухую таежную падь. Однажды утром земная кора лопнула здесь, опаленная роща с треском и стоном взлетела на воздух, из-под земли выплеснулось огненное озеро. Небольшая речка, протекавшая в пади, и пруд, в который она впадала, превратились в горячее облако, и ветер унес его к океану. У речки было стойбище охотников, добывавших острогами кету, — от них не осталось даже костей.

По преданию, египетские фараоны строили свои пирамиды всю жизнь. И вулкан терпеливо воздвигал сам себя, начиная с рождения. Каждые семь-восемь лет он взламывал земную кору и выбрасывал столько тонн пепла и лавы, что можно было бы выстроить тысячу пирамид. Конечно, по сравнению с Горелой сопкой фараон был жалким ничтожеством. Они были ровесниками, древний царь и гора, но вулкан прожил в сто раз больше, вырастил пирамиду в сто тысяч раз массивнее пирамиды Хеопса. Голова вулкана поднялась почти на пять километров, вечные снега увенчали ее седой шапкой, облака ползали ниже, задевая за плечи. Кто мог равняться с вулканом? На всю Камчатку он смотрел свысока.

Люди трепетали перед ним. Только отдельные смельчаки взбирались до половины горы. О вулкане сочиняли страшные сказки, будто в нем живут грозные великаны, которые по ночам руками ловят китов и жарят их на костре, — от того и валит из жерла дым.