Подземная тюрьма

К пяти пополудни (17.00) подъехала приемо-сдаточная комиссия. Или приемо-передаточная. В общем, это не так важно. Одним словом, приехал Домовитый с охраной на двух бронированных «Мерседесах», а за ним следом, на почтительном удалении, как и подобает бедным родственникам, пожаловала черная «Волга» с настоящим адмиралом и двумя капитанами первого ранга. То есть по-нашему, сухопутному — полковниками.

Адмирала живьем я видел впервые в жизни, да и капитанов первого ранга вблизи никогда не встречал, так что смотрел на них во все глаза, может, даже наивно и беззастенчиво — они несколько раз покосились на меня с явным неодобрением.

Надо вам сказать, что флотские офицеры вполне оправдали мои чаяния. Статные, дородные, в прекрасно сшитой форме (особенно эффектный наряд был у адмирала) — ну просто гренадеры, и у всех троих благородные и героические лица. Одним словом, я ни капли не разочаровался и понял, что традиционное уважение к флоту, хронически обостренное у каждого порядочного гражданина еще со времен правления плюгавого упыря, подарившего Юриным землякам одну из наших главных военно-морских баз, — оно вполне обосновано. Единственно, было непонятно, что эти красавцы делают в столице нашей Родины, где нет ни одного моря. Впрочем, полагаю, вы понимаете: вопрос этот сугубо риторический и данное обстоятельство никоим образом не умаляет достоинств прибывших в наш гадюшник великолепных флотских офицеров.

Ах да! Еще у них, у всех троих, на… эмм… скажем так — значительно ниже талии — болтались кортики. А у адмирала, насколько я понял, кортик был наградной: весь такой позолоченный и с инкрустациями. То есть, в принципе, при возникновении ситуации военной опасности запросто можно заколоть какого-нибудь врага Отечества, не дожидаясь общей команды на получение огнестрельного оружия.

Очень, очень солидно. Я был впечатлен. Юра, кстати, тоже: он смотрел на кортик адмирала не просто с интересом, а буквально с обожанием. В его восхищенном взгляде легко читалось: «Ути-пуси, какой красавчик, вот бы мне такую штуковину…»

Адмирал картинно — поочередно за каждый пальчик — с тянул лайковую перчатку и развернул руку ладонью вверх.

— Ну что, посмотрел?

Один из каперангов тотчас же вложил в эту руку солидную кожаную папку с золоченым замком.

— Ага, посмотрел, — кивнул Домовитый.

Я так понял, что они продолжали разговор, начатый где-то в другом месте. Поздороваться с нами они не удосужились: Домовитый по-свойски, адмирал, наверное, из-за чванства.

— И охота тебе было сюда тащиться… — Адмирал брезгливо поморщился в сторону гадюшника и небрежно бросил панку на капот первого «Мерседеса». — Ну что, подписываем — и в «Прагу»? Да на весь вечер, а? А?!

— Обязательно, — кивнул Домовитый. — Только сначала все посмотрим.

— Да что тут смотреть! — пренебрежительно бросил адмирал. — Ты что, мне не доверяешь? Мне?!

— Доверяю, Костя, доверяю. — Домовитый свойски похлопал адмирала по золотому погону. — Но тут у меня люди — они, знаешь ли, до того дотошные и въедливые, просто жуть! Семен?

— Слушаю? — встрепенулся доктор.

— Как думаешь, может, в самом деле — так подпишем, не будем смотреть?

— Ага, обязательно. — Доктор раскрыл папку, достал оттуда бумаги и неожиданно съерничал: — Вот ща все брошу и не буду смотреть. И с ходу вам тут все подпишу…

Грубость осталась безнаказанной: адмирал только недовольно поморщился, а Домовитый продолжал приветливо улыбаться, словно был очень доволен тем, что здесь происходит.

Каперанги парадными столбами стояли рядом с адмиралом, Степа, проявляя полнейшее равнодушие к процессу, пошел за угол — наверное, подбросить дровишек в костер, а Юра отошел в хвост колонны, к «Волге», и о чем-то живенько трепался с моряцким водилой. Водила, кстати, был в штатском и это несколько умаляло общефлотский шарм: могли бы, в самом деле, расстараться на форму для него, хотя бы какую-нибудь завалящую, чтобы не диссонировал с общим антуражем.

А я подошел поближе к доктору и, вытягивая шею, стал подсматривать. Мне было любопытно: за каким ржавым якорем мы делали свою версию документов и чем она отличается от предложенной моряками.

Доктор читал и откровенно хмыкал, а я почему-то, неожиданно даже для себя, стал краснеть от неловкости, поскольку быстро понял, что сейчас разразится жуткий скандал с самыми непредсказуемыми последствиями. То есть моей вины тут не было совершенно, и ко всему этому безобразию я был непричастен — но мне уже сейчас было неудобно.

Всего было три акта со всем сопутствующими документами: на имущество, на машину и на собственно строение. Так вот, в моряцком акте на имущество фигурировало четыре сотни наименований. «Таблетка» у них — по акту — была укомплектована так, словно собиралась везти на Северный полюс бригаду водолазов-глубоководников, экипированных на месяц каторжного труда, а судя по документации на здание, это был не отдельно стоящий старый гадюшник, а полнокровный форт, готовый к немедленному отражению вторжения вражеской эскадры в акваторию Москвы-реки.