Подземная железная дорога

Неужто труд из горечи может обернуться радостью? У Валентайнов все было непривычно. Работа не была истязанием, она сплачивала. Умный парнишка вроде Честера мог расти всем на радость, как росли Молли и ее приятели. Мать могла растить свою девочку в любви и заботе. Замечательный человек, такой, как Цезарь, мог заниматься всем, чем пожелает, и это было право каждого: взять надел, пойти в учителя, начать бороться за права цветных. Даже стать поэтом. Томясь в Джорджии, Кора рисовала себе в воображении свободу, но тогда она представляла ее совсем по-другому. Свобода оказалась общим трудом на благо чего-то исключительно замечательного.

Победил Минго. Его команда с хриплым ревом пронесла своего капитана, подхватив его под ноги, вокруг горы вылущенных початков. Джимми Валентайн сказал Сэму, что впервые видит белого, который работал бы столь усердно, и Сэм засиял от гордости. На Джорджину, однако, это никакого впечатления не произвело.

В день отъезда Кора обняла его и поцеловала в щетинистую щеку. Он пообещал написать, как только устроится, сам пока не зная, где именно.

Дни стояли короткие, ночи длинные. С наступлением холодов Кора зачастила в библиотеку. Когда получалось затащить туда Молли, они ходили читать вместе и сидели рядом, Кора с книгой по истории или любовным романом, а Молли со сказками. Один раз на пороге их остановил возница с фермы:

– Хозяин мой как-то сказал, что есть только одна штука пострашнее ниггера с ружьем: это ниггер с книжкой. А тут уж не ружье, а целая пороховая бочка!

Когда обитатели фермы в знак благодарности решили сделать пристройку к дому Валентайна, где стало тесно от книг, Глория предложила поставить библиотеку особняком.

– Тогда каждый, кто пожелает сесть за книгу, сможет сделать это в свободное время.

Семье Валентайнов это давало хоть какое-то личное пространство. Даже у их великодушия были свои пределы.

Библиотеку построили рядом с коптильней, поэтому в ней всегда аппетитно пахло дымком, когда Кора устраивалась в одном из глубоких кресел с какой-нибудь книжкой, принадлежавшей Валентайну. По словам Роя, это было самое большое собрание негритянской литературы к югу от Чикаго. Правда это или нет, она не знала, но книг действительно было не счесть. Кроме трактатов по земледелию и растениеводству тут были целые полки книг по истории. Притязания древних римлян, победы мавров, кровавые междоусобицы в Европе. Гигантские фолианты раскрывались на картах земель, о которых Кора прежде не слыхивала, обозначая границы непокоренного пока мира.

И разнородные сведения о цветных племенах. Рассказы об африканских царствах, фантастические пирамиды, возведенные египетскими рабами. Столяры с фермы Валентайна оказались настоящими кудесниками – как иначе им удалось удержать все эти распираемые чудесами тома на полках и не дать им вырваться наружу. Брошюры со стихами негритянских поэтов, автобиографии цветных ораторов. Филлис Уитли[10] и Джупитер Хэммон[11]. Или был такой Бенджамин Баннекер[12], составитель календарей-альманахов, от которых ее было не оттащить, – снискавший доверие самого автора Декларации независимости Томаса Джефферсона. Кора читала биографии рабов, рожденных в колодках, но выучившихся грамоте. Читала о выходцах из Африки, похищенных, оторванных от родины и семьи, описавших выпавшие на их долю страдания в неволе и обстоятельства побега, от которых леденела кровь. Их истории становились частью ее собственной. Это были истории всех известных ей цветных, истории чернокожих, которым лишь предстояло появиться на свет, – истории, заложившие фундамент их будущих побед.

Все это люди в тесных комнатках написали чернилами на бумаге. У кого-то из них была темная кожа, совсем как у нее. Всякий раз на пороге библиотеки Кору охватывало смятение. Чтобы прочесть все это, как она решила, придется потрудиться.

Однажды ранним вечером в библиотеку зашел Джон Валентайн. Глория Валентайн и Кора успели сблизиться, из-за тяжких перипетий ее жизненного пути Глория шутливо прозвала ее «авантюристкой поневоле», но с ее мужем девушка только здоровалась, они ни разу не разговаривали. Точнее, она откровенно избегала Джона Валентайна, слишком уж неоплатным казался ей долг перед ним.

Он взглянул на обложку книги, которую читала Кора, – роман о жизни мавританского юноши, ставшего грозой семи морей. Из-за несложного языка чтение шло споро.

– А я, признаться, этого не читал, – сказал Валентайн. – Как я слышал, вы часто сюда приходите. Вы ведь из Джорджии?

Кора кивнула.

– Ни разу там не был, – улыбнулся Валентайн. – Мне туда нельзя. Про этот штат рассказывают такие ужасы! Я наверняка тут же ввяжусь во что-нибудь, и жена моя останется вдовой.