Подземный Голландец. Странники и пришельцы (сборник)

«Ленка… первая любовь, – думал Дмитрий Ильич. – Конечно, я был влюблён. Но по-детски, как мальчишка. И Горшков тоже был влюблён в неё, в эту Ленку. Как я сейчас понимаю, ничего особенного в ней не было. Так себе… девчонка как девчонка, каких тысячи. Она со мной целовалась, потом с ним. А потом опять со мной. А мы-то с Горшком как соперничали! Как два барана бодались! Дрались даже! – Дмитрий Ильич откинулся на спинку сиденья. – И всё-таки Ленка осталась с Горшком, это правда. А я и сам уже не хотел с ней гулять. Или хотел? Хотел, хотел… да… но вот так, как Горшок… через столько лет… всё продать, чтобы купить ей лекарства… нет! Да он всегда был чуть-чуть с приветом, этот Горшок! А если бы она мне позвонила? Что бы я сделал? А ничего! Посочувствовал бы… по телефону… Нет, может, я бы поискал хороших врачей… Хотя какие тут врачи помогут…»

Дмитрий Ильич почувствовал что-то такое… что-то кольнуло его прямо в сердце. То ли жалость к своей первой любви, то ли обида, что предпочли не его, а товарища… и, как выясняется, не ошиблась.

В общем, что-то такое вроде обиды… ущемлённого самолюбия… а может, даже и что-то вроде совести… вроде боли…

Даже чувство превосходства над опустившимся бомжом не могло пересилить этой боли. Дмитрий Ильич потер рукой левую сторону груди.

«Ерунда всё это, – подумал он через мгновение. – Какая ерунда!»

А сердце из-под руки стучало ему: «Не-е-рунда, не-ерунда, не-е-рунда…»

«Наваждение!» – подумал Дмитрий Ильич.

– Еду-то… будем делить? – спросил Саша.

– И воды дайте больному, – продолжала настаивать Наталья Сергеевна.

– Он не больной, а дурной, – возразила Галя, жена Сергея.

– Какой бы ни был. Он страдает.

– Мы все здесь не на пляже лежим. И неизвестно, долго ли нам здесь находиться. Вот для него пусть и будет та вода, сколько он хочет! – Дмитрий Ильич ещё не полностью освободился от своего наваждения и вступил в разговор, отчасти чтобы отвлечься от внутреннего смятения.

– Какая – «та»?

– Та, что по стенке течёт, в тоннеле.

– Подождите, ещё нам всем придётся её пить.

– Я не стану её пить.

– Не дай Бог нам всем её пить. Давайте тогда по общему согласию. Кто за то, чтобы больному выделить лишнюю кружку воды? Ведь он умереть может. Прямо тут, на лавке. Люди мы или нет?

– Помирать-то никому неохота. Он первый, а мы все – за ним.

– Тогда и беременным по лишней кружке, – предложил Павел.

– А кто беременный?

– Надя…

– И я беременная! – Света показала на свой живот и выпятила его. – Скажи, Макс!

– Угу… – подтвердил Макс.

«Ну даёт! Быстро сориентировалась», – подумал он при этом.

Макс даже не успел сообразить, что произошло. Но идти на попятный уже поздно.

– Что-то много тут беременных, на один-то вагон. А ты, Галя, чего молчишь? – Сергей подтолкнул жену в бок.

– Я, – тихо произнесла Галя. – Я беременная, на пятом месяце уже.

– Ой лышенько, лышенько! Галю! Да як же ж так? – запричитала тёща.

– Так, мамо.

– Итак, четыре кружки воды, если считать нашего героя. Давайте хоть по полкружки, что ли. – Николай Васильевич скорбно смотрел на единственную двухлитровую бутылку минералки.

– Есть кто-нибудь хочет? Так чтобы сильно. – спросил он.

– Я, – отозвался Саша. – Аж кишки прилипли к позвоночнику.

– Я, – призналась и Света. – Я и Макс.

– Я могу потерпеть.

– Хорошо. Давайте потерпим ещё часок.

– А сколько мы уже здесь сидим?

– Три часа.

– Господи боже мой! Три часа!

– А как там та женщина, что вырубилась? А, доктор?

– Стабильно. Пульс нормальный, а в сознание не приходит.

– Дайте воды больному! – не унималась Наталья Сергеевна. – Посмотрите, как он корчится.

– Ладно, давайте дадим… Вот этой маленькой кружечкой будем мерить. – Николай Васильевич взял бутылку минералки.

– А по какому праву вы тут распоряжаетесь? – спросил Дмитрий Ильич. – Вас что, выбирал кто-то?

– Помолчал бы ты, дядя, – заступился за наркомана Макс. – Тебя бы всухую поломало.

– Я думаю, все согласны, что товарищ подполковник будет за старшего? – спросил Сергей, обращаясь к тёмным углам вагона и к бледным лицам, едва отсвечивающим то в слабом луче фонарика, то в тусклом свете мобильного телефона.

– Пусть будет, – согласился доктор. – Кто-то же должен…

– Кто против?

– Господи, они и тут не могут без общего собрания, – проворчал Дмитрий Ильич.

– А чего же вы руку «против» не поднимаете? Вы же против! – ответил ему Павел.

– Не считаю нужным!

– Тогда нечего и болтать!

– Давай, Василич, командуй. Раз решил наливать, то наливай. Все за, – подытожил Сергей.

– Постойте, постойте! Наливай! – Бутылка застыла в воздухе. Николай Васильевич хлопнул себя ладонью по лбу. – Слышь, доктор! А, может, ему того… пару по сто налить? Может, ему полегчает?

– Не думаю. Может, на какое-то время…

– Правильно! – вступил в разговор Макс. – Полегчает ему.

– Может быть, у кого-нибудь в сумке… снотворное какое-нибудь есть? – спросил доктор.

– Есть! У меня есть реланиум, – отозвалась Лида. – Я там, в больнице, спать не могу. Совершенно. Правда, у меня не много осталось. Таблетки три. Вот… четыре таблетки.

– Давайте! Сейчас мы ему сделаем коктейль. Как вас…

– Наталья Сергеевна.