Подземный корабль

…Наступил полдень, и меня словно крючком выдернули из сна. Теперь непременно надо встретиться с тем человеком. Только аккуратно — чтобы себя не подставить. Риск реально большой, и лучше не думать о нем, не углубляться в размышления. Но и отказаться невозможно — такие компромиссы с совестью не проходят даром. В конце концов, я десять месяцев жил в его квартире. Бояться не надо — все пройдет хорошо, если действовать стерильно и чисто.

Прежде всего надо выяснить, где искать владельца "Британской империи". Я сел к компьютеру, несколько часов провел перед ним, но Интернет выплюнул ничтожную, ничего не решавшую информацию. Упоминания на специализированных сайтах и четыре явно проплаченных интервью в глянцевых экономических журналах.

И еще я узнал, что в конце зимы мой герой преподнес бассейн небольшому российскому городу — сайт провинциальной газеты бережно хранил в своем архиве эту новость.

Он был истинно деловым человеком, этот мой клиент, не тратил время на светские тусовки и политику не хавал. "Лучше бы ты, братец, вкладывал часть своих денег в бестолковые и наивные политические проекты, покупал радиостанции или газеты, создал фонд своего имени. Насколько легче было бы сейчас тебя ловить, у какого-нибудь Сапожникова наверняка оказался бы номер твоего мобильного телефона" — так думал я, перебирая никуда не ведущие ссылки.

В его компанию обращаться бесполезно, никогда меня с ним не соединят, не пропустят дальше секретарши. Как его искать — не расскажут: когда-то я работал в структуре, где уволили девочку, которая всего лишь открыла по телефону тайну, что ее шеф по делам уехал в Австрию (причем звонивший был свой человек, партнер фирмы). И у меня уже не будет такой удачи, как в прошлый раз, когда я все-таки сумел прорваться к своему работодателю и помощник его кричал мне: "Хелло, мистер Уилсон"… Кстати, вот, быть может, выход…

В любом случае не стоило звонить прямо из "Британской империи". Я покинул квартиру, оказался на улице и конспирации ради решил приобрести себе второй мобильник. Но по дороге вспомнил, что бывают еще и телефоны-автоматы, купил карточку, набрал номер — тот самый, что еще с осени сохранился у меня в записной книжке.

Девушке, взявшей трубку, я сообщил, что у меня есть новости от господина Уилсона из Великобритании. Сообщение исключительно важное — я могу передать его только лично руководителю холдинга.

Меня попросили остаться на линии, я понял, что сейчас будут консультироваться с шефом. Потом она возникла вновь и сказала, что соединяет меня напрямую.

Еще через секунду я услышал, как человек, с которым я так хотел встретиться, говорит мне: "Слушаю вас. Вы от Тони Уилсона?"

— Меня зовут Александр Л. У меня к вам срочный и очень важный разговор, — начал я, стараясь говорить бесстрастно и сухо. — Господин Уилсон попросил передать вам сугубо конфиденциальную информацию. К сожалению, я не могу предоставить ее по телефону, поэтому очень желательна личная встреча. Реально наша беседа займет не больше десяти минут.

— У Тони проблемы? — спросил он.

— Можно сказать и так, — ответил я.

— Хорошо, жду вас через полтора-два часа. Ресторан "Домик лесника", третий этаж, Каминный зал. Это к западу от Москвы, моя секретарша даст вам адрес.

— Не надо. Мне приходилось там бывать.

В семь вечера я вышел из метро на конечной, окраинной станции. На асфальтовой поляне заканчивался маленький рынок, сидевшие на газетах торговцы предлагали виноград и длинные седые сливы, прибывшие с берегов Сырдарьи. Я принялся ловить машину, но мало кто хотел везти меня за город. Наконец, водитель маршрутки, закончивший смену, открыл мне дверь своей "газели" цвета пыльной, мятой вишни. Я залез в пустой салон, водитель ловко и незаконно перевалил через газон, машина, припадая набок, с необыкновенной для нее скоростью покатила прочь из Москвы. Неплохо, что удалось раздобыть именно такой экипаж, его пассажир не будет никому интересен. Кто я, сидящий внутри? Простой парень, бойфренд посудомойки, ученик поваренка… Скоро начались особняки, которые здесь, под самым боком у города, выросли особенно мощными и развесистыми. Они толпились у МКАД, заглядывая друг другу через головы — каждый из них был похож и на ГУМ, и на Большой театр, и на оптовый магазин кожи в Турции, и на те, из глубокого моего детства, длинные бисквитные пирожные, заасфальтированные бледно-зеленым или желтым кремом. Тот крем был твердым, слоистым, и капельки воды выступали на поверхности, если нажать на них ложкой.

Я все еще вспоминал вкус пирожных, потом посмотрел в окно — вокруг уже махровые сонные елки. Ненадолго их сменили кипарисы в кадках, выставленные у цветочного питомника, и тут же лежали прилагавшиеся к ним скалы с ценниками. Обочина дороги: молодые люди, выбравшиеся из своих машин, запускают петарды в еще светлое, сиреневое, вечернее небо.