Подземный мир и живая вода (СИ)

— На потолке висел. Тупая тварь. Не понимает, что такое дипломатический иммунитет. Понимает только огонь, соль, холодное железо и колдовские амулеты. Пара штук прямо перед нами свалились на псоглавца. Я не понял, чем он отработал, но в тоннеле их разметало, а последнему, который висел над выходом с той стороны, повезло, что псоглавец его проехал. Паук прижался к потолку, когда увидел твоего Элефанта.

На постоялом дворе Томаш любезно выложил золотой флорин за отдельные комнаты для себя и спутницы, за лучший овес для коней, и за ужин. Оксана подумала, что этот постоялый двор, странно расположенный за городом и не у большой дороги, но у выхода из-под земли, предназначен в первую очередь для тех, кто путешествует по дорогам подземелий. При таких ценах, конечно, можно не беспокоиться насчет полного зала и полных спален.

В маленьком уютном зале собралось больше дюжины посетителей. За большим столом сидели суровые мужчины, которые только что приехали на двух телегах. На двух очень хороших телегах с очень дорогими лошадьми. Купец, вроде бы рыцарь, вроде бы оруженосец и несколько вроде бы солдат. У одного наливается синяк на скуле. У другого рука на свежей еще не грязной перевязи. На стол поставили на одну чарку больше, чем людей в компании и накрыли ее хлебом. Перед едой помолились.

— Эти ехали нам навстречу, — сказал Томаш, — Прошли выход прямо перед нами, мы на их колею выехали. Кого-то, смотрю, встретили по дороге.

— Ехали под землей?

— Да. Между мирами идет торговля. Гномы под горами продают хорошее железо в обмен на деликатесы сверху.

— Ты говорил, внизу свои мужики сеют и пашут.

— Там нет солнца. Вырасти-то оно все вырастет. И даст неплохой урожай, потому что под землей нет ни саранчи, ни лютых морозов, ни засухи. Но без солнца тамошняя еда совершенно невкусная и годится только чтобы с голода не сдохнуть. Там даже перец вырастает безвкусным. А пчел, например, там и вовсе нет. Пряности стоят так дорого, потому что их очень много покупает Подземье.

— Кого они встретили по пути? Спроси, нам же туда утром лезть. Там что, разбойники?

Томаш отошел к большому столу, немного поговорил и вернулся.

— Разбойников под землей нет. В смысле, местных, подземных. В узком тоннеле пришло что-то из темноты, съело одного солдата и ушло быстрее, чем они смогли увидеть, что это было. Пришло второе, поменьше, и попыталось утащить того парня за руку. По нему отработали свинцом, солью, святой водой и холодным железом. Сами не знают, что больше помогло, но чудище убежало, поджав хвост.

— Какое чудище?

— Оно не представилось.

— Ты спросил, как оно выглядело?

— У него была пасть с зубами, четыре лапы и хвост. Все, что разглядели.

— И как мы теперь там поедем?

— Как ехали, так и поедем. У этих подтекает бочка с медовухой. Даже я учуял, когда мы ехали по их колее. Каждая тварь любит вкусненькое, и большинство ориентируется обонянием. Но с твоим как бы конем мы в безопасности.

— А эти кто? — спросила Оксана, кивнув на парочку в углу.

— Колдун и ведьма, — ответил Томаш.

— Что, прямо сразу видно?

— Здесь сквозь пальцы не смотрят. Невежливо. Просто я их знаю.

— Поздороваешься?

— Ты не забыла, что я принц? По делу могу первым подойти. Если просто поздороваться, то пусть они подходят. Вообще, здесь без особой необходимости не разговаривают. Даже если кто кого узнал.

— Ой, ладно. Я просто спросила.

Слух у ведьмы намного лучше, чем у обычных людей. Даже и без заклинаний. Стоит шагнуть на ту сторону, и жить становится намного удобнее.

Оксана прислушалась.

— … корона осталась Кассию и Нидерклаузицу. Я хотя бы смогла унести ноги. Адель и Луиза не вернулись, — закончила рассказ ведьма, чьи светлые волосы немного отливали зеленым.

— Туда им и дорога. Ненавижу твоих язвительных подружек, — сказал колдун, который даже ел, накинув на голову капюшон, полностью скрывающий лицо.

— Сам-то чем занимался? Нашел саблю?

— Сабля едет обратно.

— Как ты узнал? Неужели полгода ждал в Вене?

— Я это лето провел в Кракове, чтобы не встречать твоих тупых литовских друзей. Душегубы разболтали, что Чорторыльский отправил нашего паренька за живой водой в обмен на виленское воеводство. Я занес золотой одному писарю в королевской канцелярии, чтобы сразу бежал ко мне, когда король определится с виленским воеводой. Как только я узнал, что выписана грамота на Чорторыльского, послал к тебе ворона.

— Почему Оломоуц?

— Ты же не любишь Краков.

— Помнишь.

— Помню.

— Мои тупые друзья и язвительные подружки уважали бы тебя больше, если бы ты помог мне заполучить эту саблю.

— Я работаю над этим. Не бегать же за ней по всей Европе?

— Ради подарка любимой женщине мог бы и побегать. Тот москаль, между прочим, именно что бегает именно что по всей Европе.

— А я спокойно жду его в Кракове, прикидываю дорогу до Волыни и где недалеко от дороги остались братские могилы с неупокоенными воинами.

— Натравишь на него каких-нибудь разбойников?