Поджигатели (Книга 2)

Но благоразумных, желающих выслушивать эти убеждения, нашлось немного. Голоса протеста раздавались все громче. Тут распахнулось окно пивной, выходившее на площадь, и на подоконнике появился радиоприемник. Голос диктора бесстрастно бросал слова, заставившие толпу притихнуть. Все лица обратились к репродуктору. Повидимому, заканчивая начатое ранее сообщение, диктор проговорил: "...Чехословацкое правительство вновь обращается к британскому и французскому правительствам с последним призывом и просит их пересмотреть свою точку зрения. Оно делает это, веря, что защищает не только свои собственные интересы, но также и интересы своих друзей, дело мира и дело здорового развития Европы. В этот решительный момент речь идет не только о судьбе Чехословакии, но также и о судьбе других стран и особенно Франции".

Диктор умолк. Из репродуктора слышалось только монотонное гудение.

Кто-то в толпе крикнул:

- Браво, Бенеш! Долой капитуляцию! Да здравствует свободная и независимая Чехословакия!

- Да здравствует независимая республика! - крикнуло сразу несколько голосов.

Им ответили другие:

- Долой Чемберлена!

- Позор Франции!

Эти возгласы покрыли все остальные.

Во вот чья-то рука подвинула рычажок настройки, и диктор заговорил громче:

"...вкратце смысл британского ответа на ноту нашего правительства сводится к абзацу британской ноты, который мы передаем полностью и без комментариев: "Правительство его величества просит чехословацкое правительство спешно и серьезно взвесить все последствия, прежде чем оно создаст ситуацию, за которую правительство его величества не могло бы принять на себя ответственность".

Голос диктора был покрыт криками с площади:

- Мы не хотим никаких величеств!

- Чехословакия не нуждается в няньках!

Но, как живой человек, воспользовавшийся минутной паузой, диктор начал свое сообщение, заставившее мгновенно умолкнуть даже самых крикливых:

"Полностью публикуем депешу Москвы советскому послу в Праге: "Первое: на вопрос Бенеша, окажет ли СССР, согласно договору, немедленную и действительную помощь Чехословакии, если Франция останется ей верной и также окажет помощь, можете дать от имени Правительства Советского Союза утвердительный ответ.

Второе: такой же утвердительный ответ можете дать и на другой вопрос Бенеша, - поможет ли СССР Чехословакии, как член Лиги наций, на основании статей 16-й и 17-й, если в случае нападения Германии Бенеш обратится в Совет Лиги наций с просьбой о применении упомянутых статей.

Третье: сообщите Бенешу, что о содержании нашего ответа на оба его вопроса мы одновременно ставим в известность и французское правительство".

Рядом с лакированным квадратом репродуктора появилось возбужденное лицо человека с седыми усами. Все сразу узнали в нем начальника станции. Высоко держа шляпу, он крикнул:

- Теперь Даладье некуда деваться. Слава Москве! Сталину на з дар!

И толпа дружно прогремела:

- ...здаррр!.. здаррр!..

- Нас предают в Лондоне!

- Нас предают в Париже!

- Мы хотим защищаться!

- Пусть нам дадут оружие!

- Пусть нам дадут оружие, мы будем защищаться!

Опираясь о плечо начальника станции, на подоконник взобрался такой же седоусый человек и, потрясая кулаком, прокричал:

- Мы будем защищать Чехию, мы будем драться за республику. Пусть нам дадут оружие! - Он кричал по-немецки, он был немец. Его знали тут все. Толпа ответила ему радостным приветствием.

Но вот в толпе послышался смех, громкий, истерический. Он был так пронзительно громок, что его услышали во всех концах площади, и словно мгновенный испуг заставил всех затихнуть.

Хохот оборвался и сменился задыхающимся воплем:

- Защищаться?.. Одним против всех - против Гитлера, Чемберлена, Даладье, против всей сволочи всего мира? Нет, это наш конец.

Кричавший так же истерически-громко разрыдался.

Прежде чем толпа успела выразить свое отношение к этому неожиданному заявлению, на балконе станции появился Гарро.

Его встретили пронзительными свистками, единодушным криком:

- Долой Францию!.. Позор французам!

Гарро стоял бледный, вцепившись в перила, и ждал, когда стихнут крики. Наконец ему дали говорить.