Поединок

— Что?! — повысил голос дядя Коля. — Когда пьяница глотку заливает, он обо всем забывает. Помните, мы сидели в кафе за крайним столиком? Вы мне вначале все про свою Свету. А потом, как в трудколонию угодили, и как вас на 101-й километр от Москвы выселили. Я вам: тише, а вы свое. Армию хвалить стали. Перевоспитала, дескать. Про операцию ту давай рассказывать. «Не я буду, — били себя в грудь, — если гада в тех сапогах и «Победу» с «газовскими» колесами не разыщу!» Еле вас из кафе выволок. Вспомнили теперь?

Руки у Яковлева дрожали. Крепко он тогда нахлестался. Дядя Коля вправду вывел его из кафе и увез на такси к какой-то знакомой. Там Яковлев часа три поспал и в казарму вернулся вроде ничего. Но рассудка он даже пьяным никогда не терял. О матери, о Светке — помнит, что говорил, а вот о шпионах...

— Вспомнили? — наседал дядя Коля.

— Что вы хотите от меня? Ну, допустим.

— Как это допустим? На посту спите. Рассказываете посторонним секреты. А если я шпион?!

Яковлева так и приподняло с места.

— Что мне теперь будет?

— Лет пятнадцать огребешь. А, может, даже расстрел.

Лицо Яковлева, начавшее розоветь, вмиг покрылось воском.

— Но есть один выход, — дядя Коля потер друг о дружку большие жесткие ладони. — Можно искупить вину.

— И вы доверите? — в глазах солдата высеклась искра надежды.

— Думаю, да. Но...

— Я сделаю все, что прикажете!

Дядя Коля оценил этот жест по-своему: солдат в капкане.

— Ладно, Яковлев. Я раскрою карты. У вас теперь другого выхода нет. Поручение дадим не сложное, и на выпивку всегда будет.

«На выпивку?..» — Яковлев насторожился. Но дядя Коля не заметил перемены на лице солдата. Перейдя снова на «ты», самоуверенно сказал:

— Запомни, парень, если проболтаешься, висеть нам на одном суку. Рыльце твое в пуху. Самолет с Шевцовым на том свете-то.

Яковлев сглотнул слюну. Он не соображал, разыгрывают его или...

— От тебя требуется немногое, — царапал нутро голос дяди Коли. — К самолетикам пару раз нашего человека допустить. Пломбир у нас, сам видишь — высший класс. Словом, сотворишь одну-две услуги и все. А там демобилизация. Дадим твой пай, и валяй к своей Светке.

— Так вот кто ты, гад! — вскочил со стула Яковлев. И тут же услышал за ширмой шорох.

— Сядь! Сядь, приказываю! — дядя Коля стоял по ту сторону стола с занесенным над головой пломбиром. — Еще движение и...

Федор инстинктивно присел и вдруг резко опрокинул стол. Это произошло так внезапно, что дядя Коля наткнулся на свой стул и едва не упал. Секунды оказалось достаточно, чтобы солдат круто рванулся к выходу. Но на его пути уже стоял узколицый, сухонький человек с топором. Он, видимо, вынырнул из-за ширмы.

Лицо человека показалось Яковлеву знакомым. Он где-то видел этого типа. Но сейчас было не до воспоминаний.

— Стой! Одумайся! Мать не обрадуется, если тебя посадят, — гремел сзади голос. А спереди на Федора надвигался занесенный топор.

Яковлев на миг остановился. Сделал шаг назад, будто отступает, и тут же резко метнулся на узколицего, ударив того ногой в живот. Сухонький конвульсивно присел, топор брякнул на пол.

— Федя, постой! Я же пошутил! — теперь уже миролюбиво призывал дядя Коля. Но было поздно. Яковлев с ходу рванул запертую дверь и крючок вылетел с мясом.

Морщась и потирая ушибленное столом колено, дядя Коля торопливо поставил на ноги опрокинутый стол, пододвинул к нему стулья. Едкий дым плавал под потолком, на полу, в лужице пива, валялась треснутая кружка, разбитые рюмки, тарелки, недоеденная снедь. Сухонький, корчась от боли, стоял на полу на одном колене и стонал:

— Что теперь будет? Нам каюк.

— Хватит слюни распускать! — грубо обрезал дядя Коля. — Срочно свяжись с Креббом. Пусть следит за каждым шагом этого идиота. Ну и подсунул же нам надежного. Сегодня же его убрать!

В зал, запыхавшись, вбежала буфетчица.

— Что тут?..

— Перепил малость парень, — выдавил улыбку дядя Коля.

— Ах, идол паршивый! В прошлый раз его дома еле отходила, так он мне здесь посуды набил.

— Ничего, Катюша! Расплатимся. — Он вынул из кармана кошелек, извлек три новеньких сотни, протянул буфетчице. — И смотри, Екатерина, об этом ни гу-гу, — сказал уже строже дядя Коля.

— Не боись. Перед тобой в долгу, как в шелку.

Они вышли. Екатерина посмотрела вслед и подумала: «Щедрый мужик! Только не чист. Ох, не чист, шельма!» Поглядела сотни на свет и сунула за пазуху.

11 Борьба с собой

Яковлев не шел, а бежал. Хрустел под ногами снег, светило яркое солнце, но не было утренней радости. Думы тяжкие, горькие, как полынь, давили непомерным грузом. Ах, гад! Ты смотри, как хитро путы расставил. Так мне и надо. На порядочного человека враг не клюнет, а на пьянчужку...

Федор часто оглядывался. Ему казалось, что за ним гонятся. Нет, он не цеплялся за жизнь. Но хотелось умереть иначе. Сейчас одна мысль неотступно рвала мозги: добраться невредимым до капитана из особого отдела. Он, Яковлев, своими глазами теперь видел шпионов. Один даже... Федор обязательно вспомнит, где встречал этого негодяя.

Федор прошел еще квартал и остановился.