Поединок

— Имя Роман Андреевич Суворов что-нибудь вам говорит?

— Ну, допустим.

— Он должен был вам обо мне кое-что рассказать.

— Вы хотите сказать, что вы — Дервиш?

Силантьев не мог скрыть скептической улыбки. Так, значит, это и есть тот самый Дервиш, легендарная фигура, о которой взахлеб рассказывал Суворов? Вот этот невзрачный мужичонка, как будто только что вышедший из пролетарской пивнухи? Да нет, черт возьми, не может быть! Наверняка это не более чем связник, хотя и связником-то его назвать язык не поворачивается. Этот Дервиш мог бы прислать и кого-нибудь поприличнее.

Силантьев не слишком хорошо умел, да и никогда не считал нужным скрывать свои чувства, поэтому все сомнения легко читались на его лице, и незнакомец, видимо, не мог их не заметить.

Он огляделся по сторонам и вежливо предложил:

— Давайте отойдем.

Силантьев пожал плечами.

— Ну, пожалуйста.

Неуловимым жестом Силантьев показал охране: все в порядке, не напрягаться. Сам же вместе с незнакомцем отошел в сторонку, к похожей на опору башенного крана операторской ферме.

Охранники остались на прежнем месте, в нескольких шагах от них, держа в поле зрения и Силантьева с незнакомцем, и снующих вокруг суетливых киношников. Они уже начинали понемногу привыкать к этой раздражавшей поначалу мельтешне лиц, декораций, переодетых в дикие, ничего, кроме смеха, не заслуживающие лохмотья актеров и статистов. Сейчас им хотелось одного — поскорее уйти из этого сумасшедшего дома.

Силантьев достал из пачки сигарету.

— Так что вы хотите мне сказать?

Незнакомец досадливо поморщился.

— Я? Ну, во-первых, хочу вам порекомендовать уволить ваших битюгов.

— Мою охрану?

Силантьев от души расхохотался. Нет, это даже забавно: какой-то ханурик считает себя вправе давать ему рекомендации.

Но в следующую секунду его смех оборвался, а сигарета выпала из рук.

Он не заметил, как незнакомец нажал кнопку на панели лебедки и платформа, на которой они оба стояли, дрогнув, поплыла вверх.

— Что за фокусы, я не понял?! — возмутился Силантьев.

Охранники бросились к платформе, но Силантьев крикнул им:

— Да стойте же на месте, уроды!

Платформа плавно поднималась вверх. Фигуры стоящих внизу охранников становились все меньше, зато лучше становился общий обзор — весь павильон с его внушительными декорациями, толпами людей лежал как на раскрытой ладони. Силантьев не боялся высоты и невольно залюбовался открывшейся картиной.

— Красиво? — спросил незнакомец.

Непонятно, что он имел в виду — то, что они видели сверху, или то, как легко и изящно незнакомец продемонстрировал свою ловкость. Если это так можно назвать.

— Ну хорошо, — сказал Силантьев, вновь доставая сигарету. — Значит, вы и есть Дервиш? Меня зовут Юрий Захарович.

Сам не зная почему, Силантьев не решился подать ему руку.

— Так вы не ответили, — сказал Дервиш. — Вам нравится этот вид сверху?

— Да уж, впечатляет, — признался Силантьев. — Мне вас и порекомендовали как большого специалиста по устройству разных впечатляющих зрелищ.

— Только для людей, которые способны это оценить.

— Финансово?

— И эстетически тоже. Вы какие зрелища предпочитаете?

— Трудно сказать определенно. Ну, наверно, такие, которые способны будоражить, чтобы кровь застывала в жилах. Вы понимаете?

— Что конкретно?

— Ну, я думал, что вы мне сами предложите что-нибудь на выбор. Но вот сейчас, именно в эту минуту, у меня возникла одна любопытная идея.

Силантьев еще раз посмотрел вниз.

— Скажите, Дервиш, вы любите музыку? — неожиданно спросил он.

— Какую именно?

— Современную, эстрадную. Попсу, как это сейчас называют.

— А разве это можно любить?

— Я тоже так думаю. Знаете, она меня дико раздражает. Такая пошлость… Но даже не в этом дело. Я терпеть не могу этих так называемых звезд эстрады, этих тупых, бездарных, безголосых идиотов — у меня такое впечатление, что они держат меня за последнего кретина. Публика — дура, все схавает. И целыми днями, с утра до вечера я, человек, воспитанный на «Битлз», должен слушать этих шутов гороховых — по всем программам, по всем радиостанциям, в машине, на работе, дома…

— Мне кажется, вы не совсем по адресу обратились, — прервал его Дервиш. — Вам стоило бы встретиться, например, с Иваном Демидовым и изложить ему свои претензии.

— Подождите, я еще не все сказал. Вы знаете такого певца — Александра Ягодина?

— Нет, не знаю.

— Нет? — удивился Силантьев. — Как же так? Это же корифей, можно сказать, уже почти мэтр.

— Юрий Захарович, мне некогда заниматься ерундой, я не трачу времени на всяких Ягодиных, Плодово-Ягодиных и прочую лабуду. Я занимаюсь делом. И давайте поговорим о нем.

— Хорошо. Так вот, этот Ягодин недавно давал интервью одной газетенке… Вернее, сначала в другой газетенке, такой же «желтой» и бестолковой, опубликовали кое-какие пикантные сведения из его жизни. Тогда в ответ, чтобы дать достойную отповедь, он организовал для себя интервью, там он как бы разоблачил всех клеветников, сказал, что он хороший и добрый, да к тому же еще и смелый, заключил с журналисткой, которая брала интервью, маленькое пари.