Поединок

Спрашивал, впрочем, оператор, и это было понятно. Именно он получал авансы от Риты.

Он к тому же и глуп, подумала Лена. Это хорошо. 

— О, одиночество — сказала она. — Как ты перенаселено!

— Что? — спросил оператор.

— Обедаем мы, — ответила ему Лена. — Не заслоняйте свет, пожалуйста.

— В каком смысле?

— В смысле сядьте! — объяснила ему Лена.

Оператор просиял:

— С удовольствием! Сядем, Миша. Девочки приглашают.

— У нас денег нет, — предупредила его Лена.

— Будут, — заверил ее оператор.

Господи, подумала Лена. Где ты, Олег?

3

Киселев был лаконичен:

— Если хотите, я могу убрать Дрозда. Так будет спокойней.

— Нет! — вскрикнул Шахов. — Ни в коем случае!

Киселев пожал плечами:

— Воля ваша.

Они сидели в полупустом зале ресторана «Бомбей» под рассеянным светом лампы со специальным абажуром в одной из кабинок и пили: Шахов — «Чинзано», а Киселев — морковный сок.

— Вы и так уже наворотили дел, — поспокойнее произнес Шахов. — Понятия не имею, чем все это может закончиться.

Он сделал большой глоток из бокала. Киселев внимательно пригляделся к нему.

— Вы слишком много пьете, — сказал он. — У вас что — проблемы?

Шахов посмотрел на него круглыми глазами.

— А у вас, вы считаете, все в порядке? — спросил он. — Вы зачем мне встречу здесь назначили? Чтобы сообщить, что можете убрать Дрозда?

Киселев не спускал с него глаз.

— Вы в курсе: Дрозд будет молчать. Какие у вас проблемы? Чего вы боитесь постоянно? Как вы вообще работаете? Не понимаю.

Шахов вдруг на глазах изменился. Теперь это был уверенный в себе человек, который занимает важный правительственный пост. То есть внешность его стала адекватна должности.

— Илья Михайлович! — сказал он. — Я настоятельно советую вам изложить действительную причину нашей встречи. У меня очень мало времени, и вы это знаете.

Киселев кивнул. Он не удивился столь внезапной перемене в поведении и внешности Шахова. Именно эта невероятная способность держать себя в руках и позволила когда-то ему сделать головокружительную карьеру. Правда, ныне Шахов сдал. Только для непосвященных он представлял величину. Киселев же прекрасно знает ему цену. Не так уж она и велика.

Ему не хотелось сбивать с него спесь. Но он знал, что это произойдет неизбежно.

— Я спрашиваю, есть ли у вас проблемы, — начал он, вздохнув, — потому что знаю, что могу их решить — имеется в виду Дрозд. Других проблем у вас, видимо, нет, и это радует. Но Дрозд должен быть ликвидирован.

Настойчивость Киселева по поводу Дроздова насторожила Шахова. Дрозд — величина серьезная, и решиться на его устранение непросто. Значит, что-то есть такое, что не дает покоя Киселеву.

— Я слушаю вас, — сказал он.

Киселев кивнул.

— Вы сказали, что мы уже натворили дел, намекая на смерть Соколовой и Арсеньева. Там все чисто, и выйти на нас не представляется никакой возможности абсолютно. Во многом потому, что капсула, которая каким-то образом попала к Соколовой, находится уже у нас. Капсула и послужила причиной устранения обоих. Мы вынуждены были это сделать, хотя они и являлись нашими коллегами.

— Мне интересно: кого это вы подразумеваете под этим «мы»? — отпивая из бокала, спросил Шахов.

Киселев разозлился. Что он из себя строит?! Ладно, посмотрим, что ты дальше запоешь. И как будешь при этом выглядеть…

И оставил вопрос без ответа.

— Эта капсула, — продолжал он, — представляет собой соединение двух частей. Внутри ее находилась пластинка, на которой латинскими буквами было написано: «Спартак-1984. К-2». И всё.

— И что же? — непонятливо спрашивал его Шахов.

— Да, конечно, — усмехнулся Киселев. — Этой маленькой подробности вы можете не знать. Такая капсула была у каждого бойца, который в составе небольшого отряда проводил кое-какие операции на территории Афганистана. Если вы помните, то операцию под кодовым названием «Спартак» разрабатывали…

— Замолчите! — быстро проговорил Шахов.

Он сильно побледнел, и Киселев с удовлетворением это отметил. То ли еще будет, подумал он, наблюдая, как его собеседник безуспешно пытается скрыть страх.

— Дрозд был в этой команде под номером один, — не спуская глаз с Шахова, говорил он. — И его опознавательный знак был — «К-1».

— Да, — машинально согласился Шахов.

И вдруг с ужасом посмотрел на Киселева.

— Но…

— Точно? — сказал Киселев. — Это знак другого человека.

Глядя на него круглыми от ужаса глазами, Шахов качал головой и приговаривал помертвевшими губами:

— Но этого не может быть! Этого просто не может быть, понимаете?!

— И все-таки это так. «К-2» — жив, и с этим приходится считаться.

— Кто он?

— Некий Монахов Игорь Николаевич. Второй номер он получил номинально, он был ничем не хуже Дроздова. Но именно на Дрозда выпал выбор при разработке операции. Именно он должен был…

— Я знаю! — снова перебил Шахов Киселева. — И где он сейчас? Этот Монахов?

Илья Михайлович пожал плечами.

— Этого никто не знает.

— А Соколова? Почему вы не узнали у нее?

— Мы ввели ей сыворотку. Она рассказала, что капсулу передал некий Иван Шмелев. Кажется, он бывший товарищ ее руководителя. Внедрился к Дроздову.

— Что?! — вскрикнул Шахов.

— Что слышите.

— Кто еще знает о капсуле?