Поединок

Не торопясь, Родолия-Ведалия обстоятельно ощупывала берег, кончики усиков то и дело приподнимались повыше и сразу же опускались обратно; казалось, многоногое что-то ищет. Деггубэрт напрягся, вызывая в памяти давние рассказы стариков, и обрадовался: Родолии-Ведалии – исконные враги тлей.

А это могло значить только одно: где-то поблизости можно найти ленивых белых тварей, на охоту за которым вышли сейчас жуки. Достаточно проследить, куда поползут многоногие, чтобы, если возникнет такая возможность, отведать тлиного молока и не только подкрепить силы, но и утолить жажду, которая мучила все сильнее.

Вглядываясь в линию берега, смотритель наконец обнаружил слабое копошение. В том месте трава тоже колыхалась, но не так размашисто, и Деггубэрт понял: то ползают среди зарослей тли, и идти следовало именно туда. Осторожно, чтобы не быть замеченным возможными хищниками, караульщик перебегал от холма к холму, низко пригибаясь и сыпля проклятиями из-за усиливавшегося зуда в ступнях, пока наконец не достиг полосы тростников. Отсюда до тлей оставалось всего ничего, и Деггубэрт приготовился преодолеть это расстояние без досадных помех.

Он срезал несколько тростинок у основания, удалил верхние части, оставив только нижние – самые толстые и прочные. Потом примерил их к подошве: подходят точно. На каждой трети длины тростинки он проделал углубления, а затем крепко-накрепко примотал стебли к прохудившейся подошве нитью, вытянутой из рукава; нить же завязал внутри кайда, просунув ее в провернутую острием ножа дырочку. То же самое Деггубэрт проделал и со второй обувкой, потом оценил свою работу, рассмотрев со всех сторон. Получилось просто, добротно и прочно.

«Дня на два-три хватит, – подумал смотритель. Он уже смирился с собственной ошибкой и приготовился к дальней дороге. – А потом починю опять ».

Деггубэрт нарезал еще тростинок и сложил их в походную сумку, обвязанную вокруг поясницы. Потом, подумав, собрал верхние, тонкие ярко-зеленые стебли тростника и долго жевал их, пока вновь не утолил жажду.

«Теперь пора, – подумал он, еще раз взглянув на копошение тлей между тростником, вдалеке от Родолий-Ведалий. – Солнце поднимается все выше и выше, жара усиливается. Нужно успеть, пока голова свежа и силы теплятся…»

Он спустился с холма, обогнул соседний – так, чтобы вершина прикрывала от случайного взгляда многоногих, – и зашагал по широкой дуге: подойти к тлям следовало тихо и незаметно.

К счастью для Деггубэрта, ветер слабел и дул со стороны озера, так что жуки не чувствовали запаха человека…

* * *

Подходя к основанию последнего холма, отделявшего Деггубэрта от пастбища тлей, смотритель услышал звуки, ранее недоступные его ушам: легкий ветерок слегка сменил направление, и теперь доносил сюда подозрительный шум – скрипы, цоканье, скрежет, хруст и громкий шорох. Смотритель, пригнувшись, осторожно вскарабкался по склону дюны и устремил взгляд на прибрежный тростник.

Здесь, на глинистом берегу, среди зарослей, происходило нечто забавное. Тли уже наелись и со всей возможной скоростью улепетывали от Родолий-Ведалий к другим созданиям – гораздо более страшным, грозным и опасным. Первых смотритель еще не заметил, а вот тех, чьей защиты искали тли, узнал сразу: это были муравьи.

Твари, чьи продолговатые туловища состояли из двух яйцеобразных половинок – каждая больше бочки для кактусового вина, – быстро приближались к тлиному стаду.

Темно-рыжие тела чудовищ почти не блестели, потому что поверхность хитина у муравьев слегка шершавилась, и к тому же была измазана глиной и землей, с прилипшими ошметкам травинок и щепочек. Зато поблескивали в солнечных лучах фасеточные глаза, сияли всеми цветами радуги… к счастью, не в силах ослепить затаившегося в траве поселенца. Огромные твари, двигаясь беспорядочно, все же постепенно образовывали нечто вроде военного строя: часть их отделилась от основной массы и расположилась несомкнутым кольцом вокруг тлей, став задом к подопечным и выставив вперед обоняющие усики. Другие принялись сгонять тлей в стадо, третьи же забегали по зарослям тростника – искали заблудившихся там подопечных, а отыскав, подталкивали к «пастухам», которые ощутимо цапали тлей, наказывая за непослушание.

Муравьев было очень много. «Один, два, три… десяток… два десятка… сотня и четыре десятка… пять сотен», – как завороженный, Деггубэрт рассматривал чудовищ и считал, но довольно скоро сбился. А вскоре на голом, почти свободном от тростника участке прибрежной глины показались первые ряды жуков.